Прекрасные
Шрифт:
Над головой Министра Красоты, описывая друг за другом идеальные круги, летали два оставшихся шара.
Вот и все.
Я посмотрела влево, на Амбер. Она подмигнула мне. Я послала ей воздушный поцелуй и скрестила пальцы за нас обеих. Я повторяла себе: «Если выберут не меня, то я порадуюсь за нее», и надеялась, что она думает так же. Я старалась не слушать тихий шепот внутри меня, который твердил: «Ты врешь».
Министр Красоты потянулась к карточкам с
– Камелия Борегард, – сказала она.
Я вышла вперед. Страх и волнение поползли по коже, словно виноградные лозы. Ладони чесались, а лицо залила краска. Меня подташнивало и в то же время хотелось кричать. Я слышала, как бьется мое сердце.
– Ты будешь работать в Чайном Доме Хризантемы, в Розовом Квартале нашего Имперского Города Трианон.
Мои щеки вспыхнули, я как будто со стороны видела, как они стали ярко-клубничного цвета. Сердце ухнуло вниз и разбилось. По спине потек пот.
– Но… – начала я, но взгляд Дюбарри заставил меня замолчать.
Я поклонилась и вернулась на помост. Кажется, что на меня положили тяжелый камень, и я больше не могла вздохнуть полной грудью.
Королева поднялась, и Министр Красоты повернулась к ней.
– Амброзия Борегард, – сказала королева, растягивая ее имя.
Амбер сделала шаг вперед: ее взгляд был устремлен вперед, плечи расправлены, на губах играла скупая улыбка. Она выглядела именно так, как ее учила Дюбарри, – грациозной, внимательной и готовой ко всему.
– Ты объявляешься фавориткой, – торжественно заявила Министр Красоты. Мне показалось, что мир вокруг меня взорвался.
Я прижала руки ко рту.
Королева захлопала.
– Амброзия избрана нашей фавориткой.
Слуга перевернул ее корзину. Монеты высыпались на пол и образовали гору золота. Придворные отдали за нее много голосов.
Я не могла отвести глаз от Амбер.
Королева улыбнулась моей сестре. Сердце разбилось на осколки, как зеркало, пронзив крошечными остриями каждый уголок моей души и тела и причиняя невыносимую боль. Эти осколки никогда не соберутся в единое целое.
Дюбарри скрестила руки на пышной груди и посмотрела на меня с глубоким чувством удовлетворения.
Я не стала фавориткой.
Слова врезались внутрь моей головы.
Я не стала фавориткой.
Ко мне тянули руки. Чьи-то губы целовали мои щеки, оставляя следы помады. Толпа хаотично двигалась. Женщины пожимали мои руки. Говорили, с каким удовольствием ждут приема в Чайном Доме Хризантем, аплодировали, обнимали и кружили в воздухе. Некоторые шептали, что выбрать должны были меня. Репортеры толпились вокруг меня, тыкали слуховыми трубами мне в лицо и мучили вопросами об Амбер и моем мнении о том, стоило ли королеве
Я глотала слезы, запивая их приторно сладким шампанским.
Амбер была окружена людьми. Ее рыжий пучок мелькал среди голов. Дюбарри рассказывала репортерам, какой она была в детстве: прилежной, вежливой и любящей. Министр Красоты вещала придворным о критериях, которыми они руководствовались при выборе фаворитки: дисциплина, ответственность, чувство долга. Сестры в красивых платьях разговаривали неподалеку от меня с репортерами и придворными.
Комната вокруг меня крутится. В ушах вместе с барабанящим стуком моего сердца звенели слова королевы: «Амброзия избрана нашей фавориткой».
11
Время бежало, как раскрутившаяся новостная полоса. Мои сестры танцевали, смеялись, раздавали интервью, подставляли щеки для поцелуев и ели сладости. Мы позировали для портретов, потом разговаривали со старшими сестрами – предыдущим поколением Прекрасных. Я пряталась в соседней чайной гостиной, чтобы не встречаться с репортерами до самого возвращения в покои. Амбер с нами не вернулась. Она задержалась в Большом Королевском Бальном Зале, окруженная придворными и поклонниками, требующими ее внимания.
Я наблюдала за дверью и ждала, когда она войдет.
В самом центре главной гостиной стояли наши дорожные сундуки, похожие на гробы. Слуги укладывали в них наши бьютикейсы, новые платья и туфли от Министра Моды, последние косметические новинки и банки с пиявками.
Хана задумчиво уставилась на свой багаж.
– Мы больше не будем вместе.
– Уже пора? – заныла Падма. – Мне не хочется уезжать.
Мне тоже. Осознание этого снова настигло меня, и я была готова разрыдаться. Я отвернулась к стене и притворилась, что любуюсь гобеленом с вышитой картой Орлеана.
– Экипажи скоро прибудут. – Валерия рухнула в ближайшее к ней кресло. Ее платье с треском надорвалось, но она слишком устала, чтобы смотреть на шлейф, который грозил полностью отвалиться.
– Я видела, как наши старшие сестры выходили в дорожных плащах, – сказала Хана.
Мы замолчали. Глаза Ханы и Падмы наполнились слезами. Щеки Эдель покраснели, а Валерия шмыгнула носом. Я отвернулась. В комнате повисла удушающая неловкая тишина.
– Я готова. – Эдель закинула туфли в свой сундук.
Слуги внесли подносы с газированными напитками, в которых плавали кусочки малины, зимней дыни, клубники и лайма. На тележках стояли вечерние угощения: крошечные вафли, сладкие сиропы, поджаренные сладкие хлебцы, цыпленок и круглые пирожные. Три телетропа проецировали картинки на стены. Волшебный вечер продолжался, но я чувствовала только разочарование. Внутри меня все дрожало от невыносимой тоски, а ноги и руки гудели от воспоминания о том, как выбрали не меня.
– А где Амбер? – спросила Валерия.