Прекрасный дикарь
Шрифт:
Я закрыла глаза руками, ужас сковал меня, сделал мое тело жестким, снова превратив меня в пленницу. В плену боли, которую они причинили мне, и которая все еще отдавалась эхом в моем теле, как барабан, бьющий в центр моего существа.
Она никогда не уйдет, пока они не умрут.
Они должны умереть. Это должно закончиться. Я должна сделать это сейчас.
Люк открылся, и крепкие руки вцепились в меня. Я закричала, когда мой похититель вытащил меня из отверстия, а через полсекунды его ладонь захлопнула мой рот, заглушая шум и заставляя
Я пиналась, била кулаками и боролась за свою жизнь, когда он повалил меня на кровать, навалившись всем телом на меня так, что я не могла сдвинуться ни на дюйм. Его вес был массивным, неподвижным. Его мощные мышцы бугрились на фоне моего маленького тела, а я билась изо всех сил.
Я снова оказалась в ловушке, никогда не освобожусь…
— Посмотри на меня, куколка, — приказал он, и его глубокий голос прозвучал в моем черепе, заставляя меня обратить внимание.
Я сильно моргнула, мое дыхание замедлилось, когда я обнаружила, что смотрю в теплые бронзовые глаза Николи. Я вздохнула с облегчением, и страхи, державшие меня в заложниках, ушли в глубины моего сознания. Я хотела заползти в эти глаза и жить в безопасности, которая там была. Все в нем было таким прочным; он был стеной, способной противостоять самому яростному приливу. Несокрушимый. И он стоял между мной и Пятеркой. Он спрятал меня, он отослал их прочь.
Я расслабилась под его весом и дрожащими руками провела пальцами по его бровям, щекам, слабому шраму, идущему по прямой линии к уху. Его губы разошлись, и он внезапно отстранился от меня, запустив руку в волосы, стоя надо мной. Отсутствие его веса на мне оставило дыру в моей груди. То, что он удерживал меня, было совсем не похоже на то, что было с моими мучителями. Он сделал это, чтобы защитить меня. И хотя я могла выдержать весь гнев Пятерых, если бы пришлось, я не могла вспомнить, чтобы меня когда-либо от чего-то защищали. Это было странно, совершенно чуждо мне. Я была мясом, оставленным воронам на растерзание. На меня нельзя было так смотреть. Как будто я что-то значила, была чем-то, являлась кем-то.
Я приподнялась и села на кровати, пока он шел через всю комнату к самому большому окну, на секунду отодвинув занавеску, а затем снова опустив ее.
— Каттеры держали тебя? — спросил он суровым тоном, хотя уже знал ответ на этот вопрос.
Он резко развернулся, когда я прижала колени к груди, его спокойные глаза вдруг загорелись адским огнем. У меня было чувство, что безопасность, которую я ощущала рядом с ним, была не тем, что обычно чувствуют другие люди в его присутствии. Он был из тех людей, от которых люди бегут по улице. Таких, которые могли бы напугать даже таких людей, как Пятерых.
— Почему? Что они хотели от тебя, куколка? Они…? — его взгляд проследил до моих голых ног, и его глаза потемнели до смертоносного ночного оттенка, прежде чем он снова отвернулся.
Мое горло горело от необходимости ответить, но я не могла ничего вымолвить. Я не могла расшифровать, о чем он думает, когда он начал расхаживать по комнате, и я наблюдала, как он двигался взад и вперед перед
Я ощущала его ярость, как витающий в воздухе аромат, и я выскользнула из постели, не зная, что делать, но я собиралась следовать своим инстинктам и посмотреть, куда они меня приведут.
Я двинулась за Николи, когда он снова направился к окну, и прижала руку к его спине. Он затих под моим прикосновением, и я медленно обвила его руками, прижалась щекой к его обнаженной коже и закрыла глаза, когда его ореховый аромат омыл меня. Он был таким теплым, как будто огонь, который я видела в его глазах, жил и в его плоти. Я была холодной в сравнении с ним, моя кожа была прохладной на фоне его. Я подумала, не потому ли это, что я была лишь оболочкой той девушки, которая когда-то жила в этой коже и костях. Ее эхо иногда слабо звало меня издалека. Но у этого тела не было ни прошлого, ни будущего. До сих пор оно не знало ничего, кроме боли.
Он положил свои руки поверх моих на своем животе, и тяжелый вздох вырвался из его груди. — Я так хочу, чтобы ты могла поговорить со мной.
Я нахмурилась, отстраняясь от него, пока думала, как это сделать. Я подняла палец и медленно написала слова на его спине. «Я могу».
Он медленно вдохнул. — Ты можешь, — повторил он то, что я написала, и моя улыбка растянулась на губах.
Я снова подняла руку и написала «спроси меня» на его широких плечах.
— Хорошо, — вздохнул он, словно опасаясь услышать мой ответ. — Почему те люди похитили тебя, Уинтер?
Я написала ответ на его плоти, впившись зубами в нижнюю губу. «Я не знаю».
— Но ты же должна что-то знать? — надавил он, в его голосе прозвучала нотка гнева. Но он злился не на меня, а на них.
«Я не помню», я написала.
— Как ты можешь не помнить? — спросил он напряженным тоном, его руки опустились и сжались в кулаки по бокам.
«Я думаю, я ударилась головой давным-давно. Когда они похитили меня».
— О, — прошептал он. — Так они… причиняли тебе боль? — спросил он сдавленным голосом.
«Да».
Его мышцы напряглись. — Изнасиловали тебя? — спросил он срывающимся тоном, от которого у меня участился пульс.
«Нет».
Его плечи резко опустились. — Ну, это уже кое-что, я думаю, — пробормотал он, но его голос все еще звучал чертовски сердито.
Он повернулся, его выражение лица напряглось, когда он осмотрел меня. — У тебя есть ко мне какие-нибудь вопросы? Я знаю, что тебе, наверное, трудно мне доверять. Я понимаю, что я не совсем сияющий принц, куколка.
Я опустила взгляд на его грудь, пробежалась по шрамам на его мышцах, по маленьким недостаткам, которые почти совпадали с теми, что были на моем теле. Я задалась вопросом, лежат ли люди, которые нанесли их ему, в холодных могилах, подобно тому, как я хотела бы, чтобы лежали мои обидчики.