Прекрасный дом
Шрифт:
Приближался экипаж: она слышала стук копыт и шуршанье колес по хрустящему гравию аллеи. Линда стояла на краю дороги. Она не могла двинуться с места, колени ее дрожали. Свет фонаря упал прямо на нее, и лошади шарахнулись в сторону, так что колеса противоположной стороны экипажа попали в канаву. Это был большой закрытый экипаж с кучером-гриквой [14] . Кучер натянул вожжи, тормоза завизжали; из экипажа высунулись головы, и на нее устремились любопытные взгляды. Раздались голоса. Линда отпрянула в кусты, и через минуту экипаж проехал мимо.
14
Гриква —
Хоть бы пошел дождь, подумала она, тогда ей придется волей-неволей войти в дом; нужна лишь одна минута, чтобы добежать до него. Она взглянула на черное небо, и звезды, казалось, приблизились к ней. Никогда прежде звезды не казались ей такими теплыми, как слезы. Внезапно она стала беззвучно плакать и жалеть себя. «О господи, уведи меня отсюда, какое я ничтожество, — шептала она. — Пусть разверзнется земля, и я могу уйти». Теперь она знала, что и Атер Хемп презирает ее. Хоть бы пришел Том, схватил ее своими сильными руками и разорвал пополам. Она не имела даже права надеяться на это. Часы на башне пробили полчаса. Прошло пятнадцать минут, а его все нет. Он не придет. Она вдруг почувствовала легкость и свободу. Когда она успокоится, слезы ее высохнут и лицо остынет, она тихонько подойдет к дому, скользнет в плетеное кресло на лужайке и сделает вид, будто она все время сидела там. Она почувствовала, что ее охватила сильная дрожь и что она не в силах больше стоять на ногах. Если она сейчас же не сядет, то упадет в обморок. Она опустилась на землю — маленький комок на краю дороги. Под покровом подстриженных кустов было тихо и тепло. Здесь можно оставаться долго, ее никто не увидит.
Вдруг она испугалась, что в саду прячется кто-нибудь еще, какой-нибудь черный — ему-то легко укрыться во мраке, он сам часть этой тьмы. Она встала, поспешно отряхивая юбку. Часы пробили три четверти. Время летело быстро. Она услышала, как снова приближается экипаж, и пошла вперед, чтобы окликнуть кучера. Она скажет, что ей внезапно стало дурно.
Экипаж медленно приближался, и когда свет фонаря упал на нее, остановился, и из него выпрыгнул Атер. В руках у него была шинель, которой он окутал ее плечи.
— Скорее, скорее, — сказал он. — Меня задержали.
Он был бледен и взволнован. Линда ничего не ответила и не двинулась с места.
— Поедемте, Линда, уже очень поздно.
Внезапно он поднял ее на руки и усадил на пледы и подушки, разбросанные в легком, с хорошими рессорами ландо Эльтона. Верх экипажа был опущен, и она лежала неподвижно, глядя в небо. У нее не было ни желания, ни силы поднять руку. Она почувствовала, как экипаж тронулся, а затем снова остановился.
— Что случилось? — прошептала она.
— Ворота заперты, черт побери.
Захрустел гравий под ногами начальника караула.
— Разрешите мне проехать, — хладнокровно заявил Атер. — Я капитан Хемп из отряда Натальских карабинеров.
— Да, сэр, а дама?
— Какое вам дело до нее?
— Есть приказание, сэр. Его превосходительство желает видеть некую мисс де Вет.
Линда сразу поднялась с подушек и села, а затем, дрожа, выпрыгнула из экипажа. Тут она увидела, что рядом стоит бледный и запыхавшийся Клайв Эльтон.
— Ты поезжай, Хемп. Я позабочусь о мисс де Вет, — сказал он. — Мне очень жаль, Линда, что так получилось. Разрешите проводить вас?
Она ничего не ответила. Он обошел экипаж и подошел к Атеру; она услышала, как они о чем-то шепчутся, но не могла разобрать слов.
— Ну? — грубо спросил Атер.
— Вмешался мой отец, а не его превосходительство. Нельзя терять ни минуты.
— Это ты проговорился.
— Ничего не поделаешь, пришлось. Ты что, спятил? Делай с ней все, что угодно, но не здесь, в доме губернатора. Подумай о том, какой может вспыхнуть скандал! И меня незачем вмешивать.
— Ты так думал? Я тоже. — Он засмеялся.
— Поезжай, экипаж оставишь в Плау. Убирайся в Трансвааль, пока тут все не рассосется. Если отец встретит тебя, он с тебя заживо сдерет шкуру.
— Сэр! — крикнул начальник караула. — Скорее сюда!
Стоя на одном колене, он поддерживал потерявшую сознание Линду. Капитан Эльтон поднял ее на руки и понес к дому губернатора.
Глава IX
НОВАЯ ПОХВАЛА
Том сидел в чистом комфортабельном купе вагона первого класса дневного экспресса. Пахло душистым мылом и кожей, а временами доносился острый, сернистый запах дыма от двух локомотивов, которые хрипло гудели, поднимаясь по извилистым склонам в горную часть страны. Он купил книгу, чтобы спрятать за ней лицо, и упорно отгораживался ею от других пассажиров. В купе вместе с ним ехали два явно преуспевающих господина со стоячими воротничками и тщательно подстриженными усами, следовавшие в Иоганнесбург. Вскоре они стали заглядывать в другие купе в поисках подходящей дамы, а затем отправились в роскошный салон-вагон. Том вдруг подумал, что Атер Хемп, возможно, тоже едет в этом поезде. Он разыскал кондуктора и просмотрел список пассажиров, но Хемпа среди них не было. Том снова забился в угол купе.
В то утро в старом сланцевом доме на Уэст-стрит тетушка Анна сказала ему, что Линда слишком больна, чтобы кого-нибудь принять. Быть может, это было скорее ее собственное решение, чем предписание доктора, но тетушка сказала:
— Она оправится, как только почувствует себя в безопасности и окажется в привычной обстановке. Каждой девушке необходима какая-то мерка, по которой она оценивает свои силы и проникается уверенностью в себе. Иначе она то парит в облаках, то проваливается в пекло, да, в пекло. Как жаль, что мы находимся так далеко от Голландии. Если бы она могла хоть немножко пожить там в простой крестьянской семье! Вот тогда бы… Не только сыр, яблоки и утренний морозец зимой вдыхают в человека жизнь. Нет, это земля, работа и здоровый, простой быт. Линда — крестьянка, вот в чем дело. Посмотрите на нее, когда на ней бальное платье — самая настоящая Золушка. Напряжение оказалось ей не под силу.
И она продолжала свои нравоучения, которые могли убедить кого угодно, кроме нее самой, и наблюдала за ним хитрым, насмешливым взглядом.
— Ты не крестьянин, Том Эрскин. Английских крестьян не существует уже сотни лет, и, конечно, ты кое-что утратил. У тебя нет ни терпения, ни веры.
— Танте Анна, я верю в Линду. Передайте ей это. Скажите ей, что я верю ей и люблю ее. Телеграфируйте мне, когда я смогу ее видеть, то есть когда она захочет, чтобы я приехал.
— Хорошо, но наберись терпения.
Маленький зулус — почтальон из Раштон Грейнджа дожидался Тома на станции с его конем Ураганом. Зулус лежал в душистой траве под плакучей ивой, а конь усердно щипал траву и отгонял слепней длинным серебристым хвостом. Когда поезд двинулся дальше, поселок снова погрузился в спячку. Под огромными ивами еле слышно шелестела река, преодолевая пороги на свое пути. На берегу была только одна молодая зулуска, она раскладывала на траве под лучами солнца выстиранное белье. Работник вносил в дом сделанную из классной доски вывеску пекарни миссис О’Нейл. Том спешился и привязал коня к дереву. Подъезжая к Конистону, он думал о встрече с Маргарет, но потом заставил себя забыть об этом. Такова была его натура: он умел сдерживать свои чувства и бороться с самим собой. Но сейчас он невольно остановился, вспомнив ясные внимательные глаза, такие глубокие и временами омраченные какой-то печалью. Он хотел увидеть ее ради нее самой. И все же он оставался в нерешительности и стоял, упершись локтем в седло и прислушиваясь к шуму реки.