Прекрасный каратель
Шрифт:
— О, — вздохнула она с облегчением, и уголки моих губ дернулись в намеке на улыбку, которую я сдержал.
— О, — повторил я, прижимая ее к груди, когда мы начали подниматься по лестнице.
Она обвила руками мою шею, притягивая меня ближе, так что ее сладкий аромат омывал меня, соблазняя попробовать.
— Ты действительно спал здесь, на полу? — выдохнула она, когда мы вышли в коридор.
— Это было полезно для моей спины, — невозмутимо сказал я, пробираясь в гостиную, и тепло огня окутало нас. Но в нем не было ничего похожего на тепло, которое прожгло
— Спасибо, — выдохнула она так тихо, что я едва расслышал слова. Но они были сказаны.
Я прочистил горло и усадил ее в кресло у огня.
— Я не был бы слишком благодарен на твоём месте. Возможно, мне все таки придется перерезать твою хорошенькую глотку, когда все будет сказано и сделано, белла, — предупредил я.
В ответ на эту угрозу она нахмурилась, но это не было похоже на то, что она опасается, что я действительно поступлю так. Может, она мне не поверила. Или, может быть, она просто недостаточно ценила свою жизнь.
Я взял одеяло со спинки дивана и передал ей, а затем кружку кофе, и она уставилась на меня, как будто у меня произошла трансплантация личности.
Я опустился на стул рядом и посмотрел на Слоан, пока она пила кофе и ела тост. Наблюдая, как она проводит языком по своим пухлым губам, и представляя все те невероятные вещи, которые я хотел бы сделать с ее ртом.
— Я не думала, что смогу кого-то ненавидеть больше, чем тебя, — выдохнула она, пока между нами повисла тишина.
У меня вырвался мрачный смех, и я наклонился вперед в своем кресле, придвинувшись так близко к ней, что у нее не было другого выбора, кроме как повернуться и посмотреть на меня.
— Не думаю, что это правда, белла, — сказал я тихим голосом.
— Ты не думаешь, что я тебя ненавижу? — спросила она, выгнув бровь, как будто я сошел с ума.
— Я думаю, ты так сильно меня ненавидишь, что это съедает тебя. Ты ненавидишь меня так сильно, что мечтаешь обо мне и обо всех ужасных вещах, которые я могу сделать с тобой. Но я думаю, что в этих снах ты на самом деле не так сильно ненавидишь, когда я их делаю…
Ее губы приоткрылись, и я придвинулся ближе к ней, наше дыхание смешалось, и воспоминание о том, как я поцеловал ее возле строительного магазина, взволновало воздух между нами.
— Ты заблуждаешься, — выдохнула Слоан, но не отодвинулась.
— Разве это не так? — усмехнулся я, снова приближаясь.
Я медленно протянул руку и запустил кончики пальцев в ее волосы, проведя ими вдоль ее лица, пока она смотрела на меня.
— Это то, чего ты хочешь, белла? Хочешь найти во мне мягкую сторону, скрывающуюся где-то под маской, которую ты видишь?
— У тебя нет мягкой стороны, Рокко, — прорычала она, и вызова в ее голосе было достаточно, чтобы я снова стал жестким для нее. Когда она уступила желанию, которое испытывала ко мне, я был настолько готов к ней, что она не знала, что ее поразило.
Я мрачно улыбнулся, мои пальцы глубже запутались в ее волосах, и я крепко сжал их в руке.
— Ты же не хочешь, чтобы я это сделал? — Я вздохнул. — Тебе не нужна
Она не ответила, но я мог поклясться, что выражение ее глаз умоляло. Если бы мы были в любой другой ситуации, я бы взял ее, показал ей именно то, что она жаждала узнать. Но как бы то ни было, это должно было исходить от нее. Она была моей пленницей, моей собственностью, моей Слоан. Если она хочет узнать всю глубину, ей придется попросить об этом. И когда она это сделает, я хватал ее так сильно, что она никогда больше не подумает о побеге.
Я крепче сжал ее волосы и резко дернул, и она застонала так чертовски сексуально. Было чудом, что я не сорвал с нее спортивные штаны и не трахнул ее на коленях перед камином прямо здесь и сейчас.
— Видишь ли, детка, — промурлыкал я, рисуя линию на ее полных губах большим пальцем другой руки, удерживая ее неподвижно за волосы. — Я могу заставить тебя грешить так сильно, что ты не будешь знать, какой путь вверх.
Ее губы приоткрылись, и в ее глазах читалась дерзость, отчего мой пульс участился. Она хотела знать, на что это похоже, хотела чувствовать, как каждый мой дюйм берет в заложники все ее тело. Я знал это. Она это знала. Все, что ей нужно было сделать, это произнести слово «вызов», и я бы сорвался.
— Иди на хуй, — прошипела она и в ее взгляде горел огонь.
— О, ты будешь на нем, — промурлыкал я.
Прежде чем она успела ответить, наверху раздался глухой стук. Я мысленно выругался, отпустив ее, и откинулся на спинку стула, как будто ничего не произошло.
Но когда взгляд Слоан скользнул к моему твёрдому члену в спортивных штанах, мы оба поняли, что отрицать это нельзя.
Она прикусила ту полную губу, о которой я мечтал, и я смотрел, как поднимаются и опускаются ее идеальные сиськи в огромном свитере, когда она почти задыхалась для меня.
— Давай, Золушка, — прорычал я, вставая на ноги. — Пора возвращаться в подвал.
Слоан взглянула на потолок, когда сверху донесся еще один глухой удар, и, судя по страху, в ее взгляде, я был уверен, что она рада уйти от Гвидо.
Она прошла вперед меня к двери в подвал, а я остановился в коридоре, схватил мамину шубу с крючка, где Слоан оставила ее после нашей поездки в город, и протянул ей.
— Спасибо, — выдохнула Слоан, принимая ее, и скользя взглядом по мне, как будто она не могла понять, что думать. Это был второй раз, когда она благодарила меня сегодня утром. Она уже влюблялась в меня, даже если еще не призналась в этом себе.
Слоан заколебалась у лестницы в подвал, ее дыхание участилось.
Я подошел к ней вплотную, моя грудь прижалась к ее спине, когда я наклонился вперед, чтобы включить свет, и ее задница уперлась в твёрдую выпуклость у меня в штанах. Она должна была немедленно отойти, но она откинулась назад, прижавшись ко мне так, что у меня заболели яйца, и повернула голову, чтобы заговорить со мной.
— Гвидо останется здесь надолго? — выдохнула она, смотря на меня своими широко распахнутыми глазами и пробуждая во мне желание выебать из нее всю невинность.