Прекрасный жасмин и Неукротимый ветер
Шрифт:
– Бабуля, ну что ты в самом деле… не успела увидеть, уже стукнула своим костылем… – вроде как шутил юноша, который явно не полезет в карман за словом.
Бабуля подметила реакцию храброй Мирэи, ее игнорирование и выражение лица, выказывающее эмоции.
– Хм… – вымолвила она. – Меня зовут Бернадетт, для вас миссис Лестер… – добавила весьма неприятная дама с надменным лицом и прошла дальше.
Джордж наконец пришел в себя и с волнением сказал:
– Прошу простить мою матушку, она всегда такая… Пройдемте
От его слов, что дама всегда такая, Мирэе легче не стало. Былая живинка и воодушевление быстро исчезли. Она вошла в столовую, Луиза посадила ее возле жениха, следом Роберт, за ним обычно сидела его жена. Напротив Джорджа сидела мать, рядом место свободно, но приборы стояли. Бернадетт резво махнула салфеткой в морщинистых руках и постелила ее на колени. Во время трапезы Джордж косился на невесту и тоже заметил, что ее лицо и ладони более темные, чем его и чем казалось на фотографии, хотя кожу ее нельзя назвать смуглой, она лишь не молочная, как у краснощекого жениха. Его мать без смущения пялилась и следила, как будет держать приборы Мирэя, как будет есть и вести себя.
– Роби, а когда же вернется Кэтрин? – спросила бабка у внука про его жену.
– Сегодня, уже вот-вот…
Мирэя вновь вспомнила, что юноша изменил супруге прямо в спальне. Из кухни вышла юная индианка, на подносе несла графин с водой. Ее черный волос был заплетен в косу, на голове покрывало, идущее вокруг тела. Одеяние напомнило Мирэе о Ниле. Она улыбнулась местной, та также ответила, а когда проходила мимо Роберта, он протянул к ней руку и коснулся возле бедер. Внимательная Мирэя уловила жест и начала понимать… Из холла раздался грубый мужской голос. Некто отчитывал Азиза за плохую работу.
– Я тебе уже сказал, что мое седло должно висеть с краю, чтобы я не бегал и не искал его… – вещал он басом.
В столовую заглянул высокий мужчина с черной щетиной, волосы его не касались плеч, засаленные и небрежно болтающиеся, под глазами небольшие мешки, вид в целом отталкивающий, как и голос. Увидев Мирэю, он вообще сделал вид, будто ее нет, и поздоровался с остальными членами семьи. Луизе он сообщил, что есть будет позже, пусть она принесет ему в спальню. Мужчина вышел. Роберт сказал Мирэе:
– Это мой отец Пол, брат Джорджа…
– Спасибо, – с натянутой, но все равно красивой улыбкой ответила она, на чем заострил внимание раскрепощенный юноша.
После он тыкал вилкой в тарелку и сам себе слегка улыбался, думая о нраве Мирэи и какая она есть – диковинка в их семье.
– Вы не похожи на англичанку, кто ваша мать? Так как ваш отец нам знаком, – спросила мать семейства.
– Маменька… можно повежливее, – почти шепотом произнес Джордж, пытаясь наладить отношения.
Бернадетт сделала вид, что не услышала и смотрела на Мирэю.
– Мой дедушка был испанцем, а бабушка португалкой, соответственно, моя
– Ах вот как… – произнесла дама, ей снова что-то не понравилось, и она намекнула, что именно: – Вы, соответственно, значит, не пойми кто… дикая смесь, точно обед индийца… От англичанки у вас ничего нет… К тому же поговаривали, что и ваш отец с португальскими корнями… – грубо сказала Бернадетт.
Мирэю поражало, что с ней – дочерью полковника столь невежливо общаются, будто она безродная и пустое место.
– Джордж, мы могли бы посетить моего отца сегодня? – спросила она жениха, держа эмоции в себе.
Джордж вдруг заволновался, смял салфетку и принялся тереть ею знатный лоб.
– Посетите конечно… – вмешалась брюзгливая дама. – Его могила недалеко, – выдала она.
Глаза Мирэи выпучились на пожилую, вслед внимание перешло к жениху.
– Что происходит? – задала она вопрос своим уже немилым голосом, без того с низким тембром.
– Э… простите, я не успел сообщить, хотел после трапезы… ваш отец скончался не давеча… – вымолвил Джордж.
Мирэя слышимо выдохнула и выронила на стол ложку. На глазах появились слезы, возникла суета. Она отодвинула стул от стола и с негодованием, исподлобья взглянула на спокойную будущую свекровь, словно ничего такого не произошло и сказала дама обыденную вещь. Мирэя подскочила со стула, салфетка упала на пол. За ней встал Джордж и попытался успокоить.
– Прошу вас, мы сами были в шоке… вашего отца убили туземцы, кто-то из индийцев, из посторонних, не из тех, над кем правит местный раджа, с ним мы дружны…
Мирэя закрутила головой с нежеланием принимать новость, покатились слезы, и она ринулась из столовой.
– Маменька, ты опять за свое… зачем ты сказала вот так… сейчас… – тихонько возникал Джордж.
Мать одернула сына и напомнила, кто она ему и как с ней нужно себя вести, а невеста пусть поплачет, да станет покорнее, горе заставит, к тому же полковник Ритчер не ладил с Полом… Оказывается, отца Мирэи не любили в доме Лестер, но приходилось пресмыкаться перед важной личностью. Мать отговаривала приглашать и жениться на дочери погибшего, ибо теперь это плохая идея, когда полковник кони двинул и больше нет нужды подлизываться.
– Я тебе говорила, не тащи ее сюда, она тебе не пара… но ты меня не послушал… – сказала мать, выкатив голубые глаза на сыночка.
Будучи мягким или, лучше сказать, слабохарактерным, Джордж замолк, но поджал в обиде узорные, подходящие больше барышне, губки. «Я все равно женюсь, она мне нравится…» – подумал он.
Позже в комнату горюющей Мирэи постучал жених и пригласил ее во двор к водоему.
– Там очень красиво, вам должно понравиться, – пробовал сблизиться с ней мужчина.