Прелат
Шрифт:
В этот момент стражники ворвались в кабинет Главного инквизитора. Прелат перекрестился… и приземлился рядом с Жилем.
– Как ты? Идти можешь? – поинтересовался он у помощника, тот лишь кивнул в ответ.
Они ринулись к лошадям, услышав крики стражников:
– Задержите их! Они – убийцы!
Эти слова придали беглецам сил, они успели вскочить в сёдла и унестись прочь, вырвавшись буквально из рук стражников. Те бросились в погоню, но зажиревшие лошади сбиров не могли сравниться с быстротой Лангедока и темпераментом испанского жеребца, на котором во весь опор скакал Жиль.
Через пару
К вечеру, уставшие и голодные, они достигли небольшой деревеньки, как предположил Рене, где-то в окрестностях небольшого городка Шез-Эссар [56] . Они забрались на ночлег в заброшенный дом, стоявший на окраине.
56
Эссар – дословно означает «раскорчёванный участок». Присоединение к названию населённого пункта дополнения «Эссар» означало, что некогда эта земля была отвоёвана у леса.
Рене внимательно осмотрелся и, чтобы появление сбиров не стало неожиданностью, продумал вероятные варианты бегства: сеновал, расположенный на чердаке, выходил прямо к лесу, небольшая подгнившая лестница позволяла беспрепятственно подниматься и спускаться на землю. Лошадей же они привязали прямо к лестнице, дабы моментально вскочить в седло и умчаться в случае опасности.
– В животе бурчит, жрать охота… – признался Жиль.
Рене снял со спины меч, прилёг и с удовольствием вытянулся на сене. Он машинально достал серебряный су из кошелька.
– Вот возьми, купи у сервов [57] , что пожелаешь. Но только ничего им не рассказывай, в глухих селениях люди излишне любопытны.
Жиль воспрял духом, предвосхищая сытный ужин.
Вскоре, насытившись козьим молоком с лепёшками, домашним сыром и кашей из сорго [58] , они задремали. Неожиданно Рене очнулся, словно его толкнули. Он прислушался: донёсся приглушённый гул голосов, отблеск факелов проникал в дом.
– А вот и – сбиры.
57
Сервы – крестьяне, прикреплённые к земле своего господина, позднее в XVI сервы стали свободными и арендовали землю.
58
Сорго – злаковая культура родом из Северной Африки, весьма неприхотливая, особенно распространенная в Средневековой Франции.
Их было двое, видимо они прискакали в селение уже ночью, Рене определил их по отливающим в отблесках света доспехам.
– А с ними – добрые сервы, продавшие нам еду, но теперь вооружённые топорами и вилами. Жиль, проснись, уходим!
Плотное кольцо крестьян под руководством сбиров сжималось вокруг дома. Рене и Жилю ничего не оставалось делать, как снять седельные сумки, бросить лошадей на радость местных сервов, а самим скрыться в лесу.
Беглецы быстро отдалялись от селения. Сбиры хотели было организовать погоню,
Царила почти кромешная тьма, сквозь верхушки деревьев, уже частично сбросивших крону, едва проникал лунный свет. Прелат, увы, не знал куда идти, в лесу он вообще плохо ориентировался, а ночью – тем более.
Он просто шёл вперёд, Жиль едва поспевал следом, постоянно спотыкаясь о корни деревьев. Там они молча шли несколько часов, начало светать…и под ногами захлюпала вода.
Рене увидел, что ноги его находятся примерно по щиколотку в воде. Объяснение было простым: они попали в болото. Как из него выбраться и насколько оно большое? – беглецы не знали и решили идти вперёд наперекор всему.
Они срезали с деревьев ветки покрепче, смастерив нечто вроде шестов, и продолжили свой путь.
Седельные сумки отягощали плечи, в них лежали огнива, остатки ужина, арбалеты, колчаны со стрелами – всё необходимое, без чего нельзя выжить. Поэтому просто так бросить их в болото было бы безумием.
Рене решительно продвигался вперёд – чавкающая жижа уже достигала пояса, – втыкая перед собой шест, дабы убедиться, что внизу есть твёрдая почва. Несколько раз шест проскальзывал вниз, так и не найдя опоры, – Рене вновь и вновь пытался нащупать незримую тропинку, ведущую через болота.
Жиль, молча следовал за своим господином, не ропща на трудности, выпавшие на его долю. Наконец почва становилась всё твёрже и твёрже – беглецы благополучно миновали болото.
Весь день Рене и Жиль пробирались через лес; в довершении всех напастей, начался дождь, укрыться было негде: пожухлая трава, деревья, стоявшие почти без листвы набухли от влаги. Они брели из последних сил, едва переставляя ноги, в животе урчало от голода. Если Рене, воспитанный монахами на постоянном укрощении плоти и непрекращающихся постах, ещё терпел, то Жиль, привыкший насыщать свою утробу в волю, неимоверно страдал.
Наконец он не выдержал, и схватил какой-то корешок, и начал остервенело его грызть.
– Жиль, ну что ты делаешь? – едва слышно вымолвил Рене. – Будешь страдать животом ещё больше…
– Пусть так, но я не в силах более переносить голод… – сказал юноша и продолжил поглощать корешок.
Рене махнул рукой: голод плохой советчик.
Они брели по лесу почти до вечера, не чувствуя под собой ног. Останавливаться на отдых не было смысла – дождь лил по-прежнему.
Уже давно стемнело, миновало время вечерней зари. Неожиданно впереди беглецов показалось нечто, по виду напоминающее хижину. Рене почувствовал тревогу, неожиданно обоняние уловило запах леса: почти до мельчайших подробностей.
«Неужели я опять чувствую? – удивился он. – Мой дар вернулся…Тогда чья же это хижина? Неужто ведьмы?»
– Жиль, стой здесь! – Приказал прелат и в одиночку направился вперёд к хижине.
Строение было старым и покосившимся, приблизившись к двери, Рене сразу же понял: здесь давно никто не живёт. Да, но тогда почему он чувствует нечисть? – этого он не мог понять.
Прелат настолько устал, что ему было всё равно, где отдыхать, – пусть даже в логове самой нечистой силы; и резко отворил дверь, как он и ожидал – хижина пустовала много лет, через круглое отверстие в потолке, в которое некогда выходил дым очага, виднелась луна, освещающая жалкое заброшенное жилище.