Прелести

Школин Андрей

Булыжная мостовая меж тем сменилась красным кирпичом. Мы начали подниматься по узкой улочке вверх на какую-то возвышенность. И тут подоспел ливень…

Гром сдетонировал взаправдашним динамитом. Водные потоки устремились навстречу нашим ногам, и только сейчас я обратил внимание на то, что обут в белые кроссовки. Второй раз за сегодняшний сон я в мгновение ока вымок до подмышек. Но если купание в Енисее положительных эмоций не добавляло, летний дождь очень кстати взбодрил мой замороженный

организм. Я схватил за руку и увлёк спутницу под ближайшее высокое дерево с плотной кроной.

— Однако, гроза у вас самая, что ни на есть реальная!

— А ты думал, — вытерла лицо ладошкой девушка. — У нас тут всё самое, что ни на есть реальное. Не менее реальное, чем в привычном для тебя мире и куда более реальное, чем всё, что можно увидеть за «границей». Главное воспринимать всё естественно, и Приют ответит адекватно.

— И как давно ты здесь?

— Достаточно давно.

— Для чего достаточно?

— Для того, чтобы понять разницу между желаемым и ощутимым.

— У нас говорят: «Желаемым и действительным».

— Попробуй тогда увидеть разницу между ощутимым и действительным.

— А она есть?

— Есть, — Гуля вытерла капли с моего лица тоже. — Мне здесь лучше, поэтому и бываю здесь я чаще, чем где бы то ни было.

— То есть, ты имеешь возможность покидать территорию Приюта?

— Конечно. Но пользуюсь я этой возможностью не так часто.

— Почему?

— Потому что, — девушка протянула руку, проверяя насколько ещё силён дождь, — мне здесь очень нравится.

Я также вытянул руку в сторону и, убедившись, что капли по-прежнему довольно настырные, отряхнул кисть. Можно было, конечно, продолжить движение, однако хотелось вот так, стоя под кроной незнакомого дерева в мокром виде, подольше пообщаться с Гулей.

— А есть тут такие, кроме меня, кто не может, без риска для жизни, покинуть город?

— Сколько угодно.

— Их тоже ждут «заклятые друзья» за периметром?

— Только не обязательно, что «твои друзья».

— Как же тогда ты и другие обитатели оставляете Приют?

— Так ведь эти клоуны не нас караулят, — девушка улыбнулась. — Они только «революционеров» ловят, вроде тебя. До остальных дела нет. Да и не в их это компетенции всех подряд останавливать. Гаишники, ведь, тоже знают, кого можно тормозить, кого нет. А твои небесные гаишники и подавно.

— Ты что мимо этих тварей спокойно на пятой скорости проскакиваешь?

— Да не мимо. Я их и не вижу совсем. Ну не интересны они мне, зачем я отвлекаться буду. Да и я им не интересна. Полное взаимоневосприятие.

— Вот бы мне так…

— А тебе уже тут надоело?

— Да, нет, просто когда-нибудь не мешало бы домой возвратиться. В семью, так сказать…

— Если сильно

захочешь — возвратишься! — одновременно с иронией и твёрдостью в голосе выбросила она фразу, точно пощёчину влепила. — Если будешь киснуть, горевать и слюнями захлёбываться, то и здесь никому нужен не будешь, и за территорией сожрут. А если возьмёшь себя в руки, то сам выход из ситуации найдёшь. Встряхнись! Ты же другой! Ты же сильный! В Приют случайные люди вообще не попадают. А ты не последний среди тех, кто здесь находится.

— Откуда ты знаешь первый я или последний?

— Да мы всё о тебе знаем. Каждый потенциальный житель города по всей земле отслеживается. Ты думаешь таких много? Мы уже несколько лет спорим, как скоро ты до границы доберёшься. Или мы с моей подружкой случайно к тебе в сновидение попали? Тогда ты только начинал экспериментировать. Для тебя всё неопознанным представлялось. Присутствовала творческая искра. Вот мы с Алёной и подлили бензина своим появлением. Чтобы искра поживее разгорелась.

— Авиационного…

— Чего?

— Бензина, говорю, авиационного. От которого на старте покрышки стираются, — у меня действительно поднялось настроение. Это уже болезнь, когда стрелка датчика эмоций поочерёдно то на одном, то на другом краю зашкаливает. Шизофрения, наверное. — Сак меня так напутствовал, при входе в ваш Приют. Покрышки, говорил, не сотри от возбуждения…

— Владимир, конечно, говнюк, но говнюк прикольный, — по-кошачьи улыбнулась Гуля. — Если бы не он, ты бы ещё лет пять мимо ворот ходил.

— Боевик в формате «фэнтези», прямо, блин, какой-то… А что значит твоя реплика о том, что, мол, случайные люди сюда не попадают? — и сам же себе ответил. — Бр-р, ну да, дурацкий вопрос. Для того чтобы к границе подойти, необходимо хотя бы в режимах сновидений ориентироваться. И чем здесь занимаются все эти «избранные»?

— А кто чем хочет. Здесь никто никого ни к чему не принуждает. Принуждения хватает на обычном земном уровне. В Приют попадают люди творческие, и атмосфера города способствует развитию творчества.

— Шарль варит пиво — это разве не его работа?

— Да он своим пивом уже всех достал, — совсем рассмеялась девушка. — Его дом народ стороной обходит, потому что он норовит любого встречного этой гадостью угостить. Шарль в своей Швейцарии не имел возможности пивоварением заниматься, а очень хотелось. Теперь здесь отыгрывается. А так он замечательный поэт.

— Во как! А кто строит, сеет, жнёт и пашет? Или само всё растёт.

— Представляешь?.. — она состроила пантомиму, всё-таки Гуля, несмотря на «избранность», оставалась нормальной русской девчонкой. — Всё само. И растёт, и строится, и вообще…