Прелести
Шрифт:
— Да нет, не обиделась. Скорее… Скорее, напугалась. Ты ненормальный, Андрюша.
— Чокнутый, имеешь в виду?
— Да если бы чокнутый, ещё куда ни шло, а то… Какое бы слово подобрать? Ну, в общем, ты сам знаешь.
— Зачем же тогда привет передавала?
— Затем, что… — она подошла и присела на постель рядом со мной. — Потому что, мне… — Лола произносила слова медленно, растягивая их. — Мне нравятся ненормальные мужчины.
И взгляд насквозь. И сквозняк от этого взгляда гасит любые другие эмоции, оставляя главное.
— Не бывает ненормальных людей. Всё это слишком, слишком, слишком условно…
Она давит рукой на живот и осторожно, по-кошачьи, подкрадывается к губам. Губы сохнут от предчувствия слабости. Язык выполняет функции «скорой помощи». Внезапно Лолита замирает:
— Я хочу не только этого…
В моих глазах вопрос, хотя в её сразу два ответа. Только рассудок отказывается верить в повторяемость паузы.
— Понимаешь, я хочу, как в прошлый раз.
И восприятие преемственности раздваивается.
— Что ты хочешь, Лола?
— Я хочу, как в прошлый раз, — она спокойна в своей настойчивости и настойчива в кажущемся спокойствии.
«Как в прошлый раз» — проносится мимо горячим ветром и разбивает стёкла перекрытого ставнями окна. «Как в прошлый раз» — красные осколки подобны солоноватым на вкус каплям. Пол в красную крапинку, потолка нет, только ветер, по-прежнему горячий и живой. Я откидываю голову, гляжу в растворившийся потолок и начинаю смеяться. Глухо и неестественно.
— Хочешь?
Она не отвечает. Всё та же кошачья вкрадчивость во взгляде — я улавливаю её боковым зрением. Это не голод — это азарт. Новая игра всегда увлекает. Азарт ещё не деформировался в привычку.
Лолита кивает головой. Лолита протягивает руку и берёт с журнального столика пачку с лезвиями. Лолита достаёт одно и передаёт мне. Я гляжу на неё долго, долго. Время, как величина, прекращает существование. Сквозь прорезь бритвы виден тусклый солнечный свет. Лолита раздевает меня. Я лежу совсем голый на её постели и разглядываю мир сквозь отверстие в лезвии.
На руке шрам от прошлого пореза. Стараясь не задеть вены, делаю новый надрез и вижу, как в освободившийся проход на волю устремляется алая капля.
У Лолы учащается пульс. У Лолы раздуваются ноздри, но взгляд по-прежнему осмысленный, устремлённый в погоню за близким наслаждением.
Девушка садится сверху и, ощутив внутри себя мою плоть, медленно, ритмично раскачиваясь, приближает трепещущий змеиный язычок к ранке на руке. Капля сползает на пахнущую концом дня простынь, но остальная влага смешивается со слюной и исчезает во рту.
ТОМЛЕНИЕ…
Я делаю ещё один надрез, и Лолита тут же подхватывает новые шарики горячей крови. Движения
Закат пытается стать алым, но не успевает этого сделать. Мышь ликует.
ПОГОНЯ…
Движения ещё ускоряются. Ритмичность бега в замкнутом круге. Вокруг рта красный сок выжатой рябины. Ло-ли-та… Девочка загоняет себя в безысходность с упоением скаковой лошади. Вокруг рта белая пена. Загнанных лошадей?..
ИСТОМА…
Я холодными глазами наблюдаю бег и тем самым уподобляюсь крупье, которому важен лишь результат. Игра воображения Лолиты выключила из игры разум. В сближении парадоксов отсутствует логика. Я почти не чувствую Лолиту, она уже не чувствует меня.
ЭКСТАЗ…
Движения набирают максимально возможный темп и, вместе с криком, воем, рёвом, воплем, стоном:
СТОП!..
Я отдёргиваю руку, её зубы почти вонзились в моё тело. Девушка падает мне на грудь, продолжая облизывать губы. Сказка в шутке природы. Новые капли падают на, ставшую такой жаркой, простынь.
ЛО-ЛИ-ТА…
Человек познаёт себя в отступлении от правил установленных предрассудками. Я глажу растрёпанные волосы и размазываю кровь по её лицу. «Пей, моя девочка, пей, моя милая, — это плохое вино…» Старая песня с новым тарифом. Блеф природы…
Я аккуратно приподнимаю Лолу и укладываю рядом. Встаю. Иду в ванную комнату и вновь долго, долго стою под душем. Долго, долго, долго, долго…
ПИ…Ц!!!
Иные слова отсутствуют. Иные слова залиты водой.
Я выхожу. Лолита ещё не встала. Лолита в прежнем положении.
Я одеваюсь. Не торопясь. Медленно. Ранки на руке больше не кровоточат. Они выполнили свою работу. Шрамы, шрамы…
Я подхожу к окну. День ещё не сложил своих полномочий. Мышь ещё не топчет закат. Мы поторопили время. Но время — старушка покладистая, простит. Лолита в прежнем положении.
Я забираюсь под шкуру верхней одежды и гляжу в зеркало на своё отражение:
— Ты кто?
— А ты кто?
Открываю дверь и выхожу, оставив время на растерзание памяти. Аккуратно щёлкаю дверным замком и спускаюсь вниз. Ло-ли-та… До встречи, моя кокетливая гурманка.
По выходу из подъезда я наткнулся на выбирающегося из машины, блаженного в своём вечном «оболдуйстве» и даже, как будто, трезвого Вадика.
— Никак от Лолы?
— Никак от неё, — поздоровался с другом. — А ты никак к ней?
— Ага, — заулыбался Вадим. — Никак. Чего это мы «разникакались»? Ещё раз не хочешь зайти?
— Нет, — я облокотился о дверь его машины и задумчиво покосился на дом. — Выпил бы сейчас с удовольствием.