Прелести
Шрифт:
Я всё чаще совершал поездки в метрополитене. Деньги таяли, новые поступления не намечались, и прогулки с ветерком через всю Москву на такси уступали место более народному виду транспорта. Длиннющий эскалатор опускал спешащий люд в преисподнюю самого грандиозного по масштабу и архитектуре метро в мире. По дороге купил газету «Спорт-экспресс» и сейчас, стоя на самодвижущейся ленте, читал и переживал за результаты очередного тура футбольного чемпионата.
— Кто у «Спартака» в воротах? Черчесов? — голос
— Черчесов, — буркнул, не глядя на закрытого газетой собеседника.
— Тоже за рубеж уедет. Скорее всего, в бундеслигу.
Я нехотя опускаю спортивное периодическое издание, вернее, оно само опускается, и молча гляжу сквозь Александра на таинственный мир подземного муравейника. Нет, ну а кого я хотел реально, именно здесь и именно сейчас, увидеть? Ельцин в метро не катается. Че Гевара давно пал смертью храбрых. Марсиане в последнее время Землю вообще игнорируют, а пассажирскую узкоколейку и подавно… Конечно, Александр. Нормально. Только вот почему-то во рту пересохло…
Он прикинутый в дорогой костюм и не менее шикарное распахнутое пальто, не глядя в мою сторону, приподнимает верхний край газеты и, как ни в чём не бывало, продолжает увлечённо её изучать. Наконец, когда мы оказываемся внизу, отрывается от чтения:
— Точно, Черчесов. Привет. Не упади.
Неловко подпрыгиваю и соскакиваю с эскалатора.
— Как дела, Андрей? — вышагивая рядом со мной по мраморному полу, произнёс Александр.
— Ты специально за мной следил или уже в метро увидел? — я подавил первые приступы растерянности. Всё, пожалуй, даже, забавно.
— Вначале я увидел газету. Тебя, как следствие этого.
— Я так и подумал. Ничего удивительного.
Он взглянул искоса, с ухмылкой:
— Куда направляешься, если не секрет?
— Да так, к знакомому одному. Ты его, наверное, не знаешь. Измайлов фамилия.
Ух, ты… Серьёзным стал. С чего бы это?
— Давай присядем, — он действительно стал серьёзным, — как раз свободная лавочка, — и сел первым.
Присели. Причём на единственную свободную, мраморную скамейку.
— Значит, всё-таки, выполнил мою просьбу? — Александр пристально разглядывал стоявших перед нами пассажиров. — А говорил, что тебе это не нужно.
Мой язык непроизвольно издавал глухой звук «Т». Вначале издавал, потом воссоздавал. Получилось раз шестнадцать.
— Мне и сейчас это не нужно.
— Зачем же тогда едешь к Измайлову?
— «Т», «Т», «Т», «Т»… Не знаю… Ну, деньги я твои потратил…
— И что? Я ведь тебе никаких условий не выставлял.
— «Т», «Т», «Т», «Т», «Т», «Т», «Т»…
— Да перестань ты языком щёлкать, — он надел менее серьёзную маску. — Денег-то много потратил?
— Нормально, — ответил я неопределённо.
—
Свежезелёный поезд весело сожрал пассажиров, и на короткое время платформа опустела. Язык хотел было ещё раз «Т-Тыкнуть», но я удержал его от совершения столь бездарного поступка.
Знаешь, когда первобытные люди впервые развели огонь, — Александр непроизвольно моргнул глазами. Глаза были серыми, — они радовались не только тому, что могут согреться и приготовить жареную пищу. Они восхищались зрелищем. Совали в костёр пальцы и пробовали угли на вкус. Обжигались, конечно, но величие огня познавали. Неандертальцы, дикари… В твоём случае, дело не только в деньгах. Впрочем… Впрочем, я по-прежнему не настаиваю на том, чтобы ты серьёзно относился к нашему предыдущему разговору. А деньги? О них я уже забыл. У меня на тот момент был небольшой излишек, так что, без проблем. В котором часу с Измайловым встречаешься?
— Сейчас еду.
Народу возле нас вновь прибавилось — верная примета, что на подходе новый поезд.
— Как там Марина поживает? Слышал, ты заходишь периодически?
— От кого слышал?
— Как от кого? — он удивился. — От неё. Я ведь звонил. Она что, не говорила?
— А, ну да, — вспомнил я, — говорила. Между прочим, постоянно о тебе спрашивает, — поводил ладонями в воздухе, имитируя движения иллюзиониста в цирке, — вот про «это».
— А-а… Про это… — Александр сфокусировал взгляд на подбегающем поезде, — Поедем-ка сейчас к ней. Пошли, пошли, а то опоздаем.
— А как же Измайлов? — еле успел протиснуться следом за ним в вагон.
— Ничего страшного, подождёт. Не такая уж важная птица, как ты решил.
Двери закрылись. Перрон стремительно умчался в левую сторону, оставив окнам подземную ночь.
— На сон похоже, — спиной прижался я к поручню, — всё как бы само по себе происходит. С одной стороны — не логично, а с другой — всё так логично и просто, что даже вопросы не возникают. Как в этом тоннеле. По логике вещей в двенадцать часов дня должно быть светло. Но по другой логике — откуда в тоннеле взяться свету, если здесь даже лампочек нет?
— Это смотря что называть сном, и чем в данный момент является сон, — сейчас глаза Александра «покоричневели». — В своё время, в хазарском государстве существовала каста жрецов, называющих себя «ловцами снов». Они без проблем могли проникнуть в сон любого человека. При этом сами снов никогда не видели. Считалось, что когда человек находится в состоянии, когда он ещё не спит, но уже и не бодрствует, на несколько секунд появляется брешь, которую и используют ловцы для того, чтобы попасть в сон нужного человека. В основном в этих снах они и жили.