Прелестные наездницы
Шрифт:
Примерно такие же большие суммы были поставлены на Фанни, Мэри-Анну, Лоретту и Нелли. Наконец, слишком быстро, как показалось Кандиде, наступил момент, когда Лэйс, пошептавшись о чем-то с лордом Манвиллом, повела Светлячка на место старта.
Барьеров было десять, все довольно высокие, и, кроме того, было одно особое препятствие, состоявшее из сплошного забора с довольно широким, наполненным водой рвом на другой стороне. Конь, не зная о рве, должен был чуть ли не распластаться в воздухе, чтобы преодолеть его.
Конь
Спонсор Нелли потерял на этом двести пятьдесят гиней. У Нелли был мрачный и сердитый вид, когда она возвращалась. Своим оснащенным шпорой каблуком она заставила коня дорого заплатить за его упрямство.
Лэйс выглядела очень уверенно, и не было никаких сомнений в том, что она превосходная наездница. Светлячок тоже был очень хороший конь. Согласованность их действий была безупречной. Не было заметно ни единой ошибки в том, как Светлячок брал каждый барьер и даже ров.
Закончив выступление, Лэйс, вместо того чтобы освободить площадку, проехалась на Светлячке по самому центру, заставив его медленно вышагивать, высоко поднимая ноги. Все было сделано так четко и безупречно, что у наблюдавших вырвались восхищенные восклицания.
– Этот конь непобедим, – громко заявил сэр Трешэм, – как и его всадница. Вы согласны, Манвилл?
– Состязание еще не окончено, – холодно ответил лорд Манвилл.
Раздался взрыв аплодисментов, когда Лэйс, глядела, однако, не на сэра Трешэма, а на лорда Манвилла. Тот отвернулся от нее.
– Ну, Кандида, – сказал он, – теперь покажите нам, на что способен Пегас.
Именно тот факт, что он имел в виду способности Пегаса, а не ее, облегчил Кандиде задачу. Она больше не боялась того, что собравшиеся будут смотреть на ее езду, не чувствовала робости, зная, что все эти незнакомые женщины наблюдают за ней, и даже о своем страхе перед сэром Трешэмом Фокслеем забыла.
– Спокойно, парень, – нежно сказала она Пегасу, – торопись.
Пегасу не надо было говорить, что от него требуется. Каждый барьер он брал с запасом в добрый фут, а над рвом с водой, похоже, просто посмеялся. Он прошел по всему кругу два раза вместо одного, а затем Кандида выехала на нем в центр площадки, как делала Лэйс. Он прошелся в обе стороны, высоко подбрасывая ноги, будто показывая Светлячку, что мог это делать лучше, чем он.
Затем Пегас проделал все те номера, которые Кандида демонстрировала майору Хуперу на Гончарном рынке, и даже с полдюжины больше. Он вставал на колени, танцевал вальс, вышагивал иноходью, проделывая все это, казалось, без помощи поводьев и каблуков наездницы. Он будто наслаждался каждой секундой своего выступления, и в нем чувствовались грация и мастерство животного, обученного не с жестокостью, а с любовью.
Когда наконец
Кандида, пустив Пегаса медленной рысью, двинулась по направлению к шумевшей толпе. Но глаза ее искали лишь одного человека, и, увидев восхищение и удовлетворение на лице лорда Манвилла, она поняла, что больше ей ничего не нужно.
– Отличная работа!
Кандида расслышала эти его негромкие слова сквозь возгласы людей, толпившихся вокруг нее, задававших вопросы, восторженно восклицавших:
– Какой чудесный конь!
– Откуда он такой?
– Как вам удалось научить его делать все это?
– Вы можете показать нам, как все это делается?
Но тут вдруг, прежде чем она успела ответить, появилась Лэйс и раздался, заглушая все, ее пронзительный голос:
– Сейчас я проеду на нем, я покажу, что он будет делать подо мной.
Не ожидая ответа, Лэйс спешилась, и к Светлячку подбежал конюх. Проталкиваясь через толпу, она подошла к Кандиде.
– Сейчас я на нем проеду, – повторила она. – Слезай, я покажу тебе кое-какие новые трюки.
– Нет, – тихим голосом ответила Кандида.
– Как это – нет? – возразила Лэйс. – Это не твоя лошадь.
Она повернулась к лорду Манвиллу.
– Ты мне всегда говорил, Сильванус, что любая лошадь в твоих конюшнях – моя. Ты должен держать свое слово. Дай мне прокатиться на этом коне, и я тебе покажу кое-что стоящее.
– Нет, – повторила Кандида, и руки ее крепче сжали поводья.
Пегас почувствовал, что что-то происходит, и начал беспокойно двигаться, вынудив зрителей отпрянуть назад. Лэйс, однако, стояла на своем.
– А ну слезай! – в ярости кричала она. – Ни ты, ни кто-либо другой не помешает мне ездить на коне его светлости. Ты, может быть, думаешь, что ты укротительница лошадей… Но ты еще не опытна. Подо мной этот конь будет работать лучше, я знаю что говорю. Дай его мне.
Увидев по лицу Кандиды, что та не собирается подчиняться, Лэйс почти бессознательно подняла свой хлыст. Было непонятно, Кандиду ли она собиралась ударить или Пегаса, потому что Кандида, негромко вскрикнув от возмущения, дернула Пегаса за поводья.
Конь встал на дыбы, вынудив Лэйс резко отступить, и прежде чем кто-либо шевельнулся или вымолвил хоть слово, они, перепрыгнув ограждение, уже мчались по парку. Пустив Пегаса полным галопом, Кандида почти исчезла среди деревьев еще до того, как кто-нибудь успел понять, что происходит.
Ей показалось, что она слышит, как кто-то зовет ее по имени, и похоже было, что это голос лорда Манвилла, но у нее была лишь одна мысль, одно желание: спасти Пегаса, не допустить, чтобы к нему прикасалась шпора Лэйс – женщины, которую она ненавидела каждой клеткой своего тела.