Преломляя свет

scullymurphy

— Прости, Рон, — спокойно ответила Гермиона. — Мои чувства к тебе уже не те, что были раньше.

— Уже не те? Но они были теми на протяжении многих лет, а сейчас я наконец свободен!

Его самоуверенный тон и неосознанно высказанное признание в том, что он прекрасно знал о ее продолжительной симпатии к нему, вывели Гермиону из себя.

— Да, прошли годы. Годами ты вел себя как настоящая задница. Игнорировал и оскорблял меня, причинял боль, поступая как самый настоящий трус, страшась высунуть свою шею из песка и признаться в

своих чувствах.

— Что ты имеешь в виду? — пробормотал Рон, покрываясь красными пятнами от нарастающего напряжения.

— Святочный Бал? То, как ты себя вел, когда Джинни рассказала тебе про Виктора? Или, может быть, последние шесть месяцев?

Он предпочел развернуться и уйти, чем продолжать спорить с ней, поставив точку в этом разговоре. С тех пор отношения между ними стали натянутыми и сопровождались напряженным молчанием под руку с непродолжительными разговорами. Тот факт, что это лето они проведут по отдельности, стал действительно хорошей новостью. Может быть, он встретит кого-то и избавит от этих неловких переменных в уравнении их дружбы.

Рано или поздно.

Так что, нет, она ни на кого не злилась… Уже нет, но в любом случае, Лаванда Браун…? Гермиона прислонилась спиной к крепостной стене, окружавшей площадь верхней части города и, смиренно вздохнув, посмотрела на холмистые поля и виноградники. Как она будет одна месяцами уживаться с Лавандой Браун: с ее хихиканьем, легкомыслием, одержимостью прорицаниями и парнями, со своей полной противоположностью? Что они будут обсуждать? Войну? Каково им дается нахождение вдали от того, к чему привыкли? Или странность всех тех событий, которые они пережили?

Гермиона покачала головой и, оттолкнувшись от стены, начала спускаться вниз по холму, обратно к квартире, немного стыдясь своей бурной реакции. Не было никакой надобности в том, чтобы становиться с Лавандой лучшими подругами, но Гермиона была в долгу перед Орденом, а если точнее, то нынешнее положение вещей просто не оставляло другого выбора. Для начала ей стоило смириться и принять это как данность, а уже потом постараться улучшить ситуацию. Мысли вихрем пронеслись в голове, когда план начал воплощаться в жизнь.

— Где ты работаешь? — спросила Гермиона, как только вошла в квартиру.

Лаванда оторвалась от приготовления чего-то похожего на то, что Гермиона планировала сделать для Луны, и взглянула на нее.

— В кондитерской, — коротко ответила блондинка.

— Я так и предполагала. Что ж, это замечательно, — кивнув, сказала Гермиона, пока Лаванда пребывала в недоумении. — Меня распределили в кофейню, где эспрессо, латте, сэндвичи, все в этом роде, — объясняла она. — Смены начинаются рано утром, почти все часы выпадают на время открытия. А кондитерская открывается в одиннадцать? Или в полдень?

— Мне сказали быть завтра на работе к одиннадцати.

— И она не закроется раньше девяти или десяти вечера, верно?

— Думаю, да.

— Значит, мы почти не будем пересекаться, —

нарочно уточнила Гермиона. — Утром я работаю, а ты нет. Вечерами наоборот. Я рано ложусь спать, поэтому ты меня даже не заметишь, когда будешь возвращаться со смены. Мы можем даже распределить полки в холодильнике, — продолжая рассуждать вслух, она воспряла духом, потому что верила, что это могло сработать. Однако ей пришлось прервать пламенную речь, как только она заметила расстроенное выражение лица Лаванды.

— Что такое?

— Я… надеялась, что мы сможем стать друзьями, — ответила она, после продолжительной паузы. — В конце концов, ты победила. Он теперь твой. И всегда был, — она взглянула на Гермиону. — Я не имею ничего против вас, — ее глаза блестели от едва сдерживаемых слез.

Вот черт. Гермиона закрыла глаза и, сделав глубокий вдох, начала говорить.

— У нас с Роном ничего нет. — после этих слов Лаванда издала сдавленный тихий звук. — Он больше не привлекает меня в этом плане. Давай просто больше… Давай забудем об этом, хорошо?

Открыв глаза, Гермиона проследила за самым невероятным спектром эмоций, которые умудрилась испытать Лаванда: недоверие, гнев, смирение, раздражение. Невеселый смех девушки вырвался наружу, нарушая тишину.

— В чем дело? — Гермиона ощутила легкий укол негодования.

Лаванда потерла лоб, все еще улыбаясь.

— Последние месяцы, а в особенности последние три дня, я провела медитируя, сжигая шалфей и заставляя себя рассуждать рационально, всеми силами стараясь принять тот факт, что вы с Роном идеально подходите друг другу, что вам суждено быть вместе, что именно поэтому ему не нужна была я. И сейчас ты говоришь, что он больше не привлекает тебя в этом плане? — ее голубые глаза расширялись с каждым словом, а истерический смешок, сорвавшийся с губ, поставил заданный в конце вопрос ребром.

Сотни вариантов ответа вертелись у Гермионы на языке, но то, что она сказала, не ожидал услышать никто.

— Разве ты не согласна с тем, что он эгоистичная задница?

В квартире стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь журчанием кипящей воды. Лаванда смотрела на Гермиону не отрываясь, ее лицо не выражало абсолютно никаких эмоций, будто все мышцы разом онемели. А затем она резко откинула голову назад, заливаясь громким заразительным смехом. Гермионе удалось сдержаться, но вскоре она сама засмеялась так, что была не в силах остановиться.

— Так и есть, — Лаванда сделала несколько глубоких вдохов, чтобы перевести дух, потирая глаза от выступивших слез, и покачала головой, сдаваясь. Но как только блондинка посмотрела на Гермиону, девушки вновь разразились смехом. Это продолжалось пару минут, пока они не успокоились окончательно.

— Хорошо, — утвердительно произнесла Гермиона, успокоившись. — Хорошо, давай попробуем еще раз, — она протянула руку вперед. — Добро пожаловать. Ты полюбишь этот город, а квартира и правда очень милая.