Прелюдия Бетховена для Нестора Махно
Шрифт:
В кульке оказался торт «Наполеон». Я щипал его по слоям и тянул две недели.
После выхода из ПКТ с Федорчуком я почти не пересекался. Его повысили, и он стал заместителем начальника колонии. Не смотря на повышение, бывший отрядный, почему-то всегда называл меня по имени и отчеству.
Опасаясь подобных недоразумений, больше ни разу не вызывал маму на свидание, и мы увиделись через много лет. Все это тоскливое
Через год после освобождения я узнал, что Федорчук на мотоцикле попал под поезд. В коляске был его сын, которого он спас, отбросив с железнодорожного пути. А сам лишился обеих ног.
Мама прожила очень долго. Дотянула до девяти десятков. Умирала тяжело и болезненно. Врагу не пожелаю. Организовал несколько операций с участием лучших докторов, но помогало только на короткое время.
Последний врач отказался оперировать и отодвинул конверт с гонораром.
– Не возьмусь. Давление критическое. Не выдержит анестезии.
Как-то на вокзале меня окликнули по имени-отчеству. Не смотря на возраст, меня так никто не называл. Никогда я не был начальником. Руководителем был. Но слава Богу начальником не пришлось. Хотя и подчиненным никогда не был. И не буду. Человек я небольшой, но выше меня только Господь.
Сразу узнал этого постаревшего и усталого человека. И тоже назвал его имя и отчество. Ведь, несмотря на то, что мы были разными людьми по своей сути, я его уважал.
– Хотел было купить покрышки для мотоцикла, но не нашел, – проговорил Федорчук негромко. – Моя резина совсем лысая.
Взял у него адрес и записал точные параметры покрышек. Через пару дней отправил «резину» посылкой по нужному адресу.
Последние дни мама, не могла есть и стонала от невыносимой боли. Я поехал в центр города и совершил свой самый недостойный проступок. Но никогда в этом не буду раскаиваться.
Я отнял у знакомого наемного убийцы-наркомана дневную дозу однопроцентного морфина. обрекая его на жесточайшую абстиненцию. Знаю наверняка, что киллер-наркот мне этого не забыл. И никогда не простит. Слышал краем уха, что он грозился натравить на меня своего давнего однодельца, с которым я знаком не был. Ну что же посмотрим, чей козырь сверху ляжет.
После первого укола она заснула. Перенес ее на диван к окну и укутал одеялом. Она дышала
Это был едва ли не единственный стоящий подарок моей маме. Подарил ей безболезненный уход туда, где нет боли и страданий.
Как-то под утро мама тяжело вздохнула и ушла от меня навсегда. Ушла из этой недружелюбной для нее жизни. Туда, где бесконечный покой.
Берег костюм, как зеницу ока. Он был моим фетишем. Эта вещь связывала с людьми моего прошлого. И с мамой, которую никогда не любил. Потому, что слово «любовь», здесь не уместно. Слишком малая категория. В полной мере не отражает полноты моего чувства.
Я в ней души не чаял.
НЕСОСТОЯВШИЙСЯ
«ФИНАНСИСТ»
После того печального события в моей жизни наступила черная полоса и дела пошли под гору. Я оказался на «мели» и даже самые близкие подруги потеряли ко мне интерес.
Скрепя сердце я решил начать все сначала. Через посредника я добился поручительства достойного человека и трудоустроился в полулегальный пункт обмена валют, где хозяйничал старый польский еврей Зигмунд Зигмундович.
В колебании курсов разбирался я слабо, но в этом и не было большой необходимости. Впускал и выпускал клиентов, отвозил и привозил объемистые сумки с долларами, евро и отечественной валютой, возил кассира в банк и обратно. И вдобавок, следил за безопасностью «дела».
В общем, был «старшим, куда пошлют». Поначалу такая незавидная роль немного задевала самолюбие, но выбора не было, и я махнул рукой. В этой ситуации соблюдалось мое основное жизненное правило. Работа была неофициальная и все отношения строились на добровольных началах. Прямого и жесткого подчинения я не переносил органически.
Предприятие открылось недавно и первое время вся прибыль уходила на развитие. Так что моя зарплата шла «на карандаш» и с деньгами было туговато. Хотя, в конце недели я получал бонус.
В каждую субботу Зигмунд делал переучет и все фальшивые купюры в национальной валюте, случайно проскочившие в пачках, вручал мне. Так случилось и в конце текущей недели.
– Это тебе на бензин, – поучительно промолвил Зигмунд в очередной раз, – на заправки не суйся. Заправляйся на трассе у частников. И желательно ближе к вечеру.
Конец ознакомительного фрагмента.