Шрифт:
Об авторе
Яценко Михаил Петрович. Доктор философских наук, профессор. Лауреат премии ректора Сибирского федерального университета за научное наставничество (2013). Член редколлегии научного журнала «Дискурс» (Санкт-Петербург). Член Союза писателей России.
Регулярно печатается в различных периодических изданиях Сибири.
Вышло пять авторских поэтических сборников: «Веко века», «Тоска по эху», «ПроСвет»,
Кроме того, свой творческий потенциал реализует в художественной фотографии.
Живет в Красноярске.
От автора
Год появления, конечно, оставляет свой след на всю жизнь: и первый спутник Земли, и оттепельная суматоха. Древлянский край с противоречивым прошлым, где до сих пор земляки показывают наивным туристам березку, на которой якобы «казнили князя Олега». При таком историческом наследии трудно оставаться равнодушным к Прошлому, потому что оно формирует не только будущего историка, но и соответствующий художественный взгляд. Если в доме книги не просто окружают, но существует культ книг, книжное царство, то постепенно вырабатывается творческое отношение к миру, которое рано или поздно воплощается в стихах.
Диплом журналиста, полученный в Киевском университете, естественно, оказал свое влияние, потому что помогает соответствующим образом оформлять исторический взгляд в прошлое. Способствует при работе над текстом проникновению во все проявления действительности окружающего мира, вынуждая шлифовать его до нужного уровня, который проявляется в идеале совершенства. Трансформация окружающего мира столь драматична, что иногда не хватает адекватных слов, метафор и образов, однако именно в этот момент, как ни странно, в особую высь поднимается понимание всего земного.
Важным источником вдохновения выступают соратники и единомышленники. Особую роль в процессе формирования меня как поэтической личности сыграл Александр Донских, член Союза писателей России из Иркутска. Он не только помог опубликоваться в сибирских журналах, но и вселил уверенность в том, что эти творческие потуги имеют право быть представлены широкому кругу людей.
В период интернетовской цивилизации особо актуальной представляется проза, которая опирается на сугубо личное, отражая при этом всечеловеческое. Тем более что безвременье всегда воспринимается предельно остро, ведь минувший век пережил разнообразнейшие трансформации: от прямолинейно-поступательного представления об Истории до концепций пульсирующего, остановленного, исчезающего времени. Естественно, что ни специальность историка, ни призвание поэта не давали шансов обрести покой в бурные 90-е годы, когда рушились не только государства, но и нравственные нормы.
В процессе литературного творчества часто случаются взлеты и падения, поэтому одиночество представляет собой закономерный этап, ведь именно в процессе раздумий рождаются новые сюжеты. Блокнот и ручка, а сегодня уже и диктофон позволяют фиксировать сюжеты, осмысление которых может быть основой для художественного произведения, которое не только вызовет соответствующую рефлексию в определенной человеческой среде, но и находится в постоянной связи с глубинными смыслами Бытия.
У творческих людей нередко бывают моменты, когда в голове рождаются яркие идеи и интересные задумки, которые так и просятся в основу сюжета увлекательной книги. Сколько страниц, столько и миров. Писательское творчество позволяет не только презентовать
Литературное творчество вбирает в себя все сферы активного существования творца, поэтому преподавательская и научная деятельность позволяют постоянно не только расширять тематический сектор, но и находить новые, глубинные пласты человеческого подсознания. Сибирь со своей суровой романтикой подарила интересных единомышленников и соратников, позволяя по-новому взглянуть на традиционные человеческие взаимоотношения.
Седой сын на Курской дуге
Сидел седой старик возле гранитной плиты и разговаривал с отцом. Он впервые услышал живой голос отца, до этого проявляющийся только в письмах.
Он родился через несколько месяцев после ухода отца на фронт, и их пути пересекались только в письмах, а потом в воспоминаниях матери и снах…
Не так далеко работали поисковики, которые несли свою вахту в этих краях уже не первый сезон. Они так и не сумели привыкнуть к реакции родных тех солдат страшной войны, останки которых удавалось идентифицировать. Однако этот седой, благообразный дедушка был другой.
Он сидел один возле гранитной плиты с фамилиями погибших в то жуткое и победное лето 1943-го и вел тихую беседу. Сразу бросалось в глаза, что этот человек не сам с собой разговаривает, а именно беседует с кем-то невидимым всем остальным, и это молодые люди, курсанты Военного института, поняли сразу.
«…За пару лет войны мы, сын, уже привыкли к тому, что каждый бой по-своему решающий. Однако когда наш танковый корпус передали из состава Юго-Западного фронта в состав Воронежского и срочно бросили в район деревни Прохоровки, то мы даже не успели толком обрадоваться тому, что попали в подчинение прославленного Ватутина. Мы понимали, что предстоящее сражение будет отличаться от всего увиденного ранее…»
– Извините, тут земляки Ваши работают в поисковом отряде – может, чем-то помочь?
Дед повернул голову, и ребята увидели молодые глаза своего ровесника. Величаво кивнул седой головой:
– Благодарю. Я уже, слава Богу, нашел того, кого так долго искал.
И плеснули его глаза голубым сиянием, неведомым ранее этим парням. Да, это были юные глаза, однако – из другой эпохи. Присмирели курсанты и с каким-то новым зарядом тихо направились к белеющим вдалеке палаткам.
А сын опять окунулся в 1943-й и погрузился в многослойный разговор с отцом.
«…Было такое же июльское утро, когда мы сосредоточились в районе Сторожевое, Виноградовка, Правороть и во второй половине дня вместе с соседними частями приняли участие в контрударе Воронежского фронта во фланг наступающим дивизиям 2-го танкового корпуса СС. В первой половине дня противник вел разведку, выщупывал, вынюхивал и затем начал наступать, используя подошедшие части, свежие танковые дивизии. Этот громадный металлический краб, состоящий из 400 танков, лязгающий всеми своими дымящимися лапами, направил свой основной удар на наш корпус. Даже название у этого нечеловеческого чудища было соответствующее – „Мертвая голова“…»