Прелюдия
Шрифт:
— И вы не боитесь, что нас будут искать? — продолжать «гнать волну» сотрудник прокуратуры.
— Это вряд ли. Вас просто посчитают погибшими при взрыве лаборатории: там же было заложено больше тонны взрывчатки, и вас бы просто разнесло на молекулы, не проведи вас наш человек в этот мир. Кроме того, а какая вам разница, будут вас искать или нет? Напоминаю: вы в 1939 году, и вернуться в 1994-й вам удастся только в том случае, если вы сумеете прожить ещё 55 лет. Но это будет уже совершенно другой 1994-й год, поскольку этот мир очень сильно отличается от того, что вы помните по нашей истории.
«Политинформация», подкреплённая выложенной Воскобойниковым перед последними из прибывших из будущего людьми
— Вам всем остаётся либо согласиться на сотрудничество с Советской Властью, либо… Нет, товарищ (или господин?) Харитонов, не лес валить, как вы подумали, а делиться с ней вашими знаниями не совсем добровольно, — предугадал я реплику «прокурорского». — Причём, при добровольном сотрудничестве последуют серьёзные повышения в званиях. Как видите, я теперь не полковник в отставке, а старший майор госбезопасности. Вам, Сергей Маратович, полагается такое же звание, а вам, капитан Оловенцев, петлицы либо старшего лейтенанта ГБ, либо майора войск НКВД. Ну, и вашим подчинённым, в зависимости от звания ТАМ, повышение на одну-две ступени. Но, честно говоря, я видел бы ваше подразделение не в войсках НКВД, а в качестве ядра Отдельной мотострелковой бригады особого назначения, которую всё равно вскоре придётся создавать.
Первым «сдался» Оловенцев.
— С ребятами я, конечно, ещё переговорю. Но если всё это правда, то лично я согласен.
— Я вас не тороплю. По крайней мере, сутки на размышление у вас есть. А чтобы вам не было скучно сидеть на «губе», вам выдадут советские газеты за последнюю неделю. Вы же всё-таки не арестованные…
— Почему так мало? — спросил Харитонов. — Всего сутки…
— Потому что у меня больше времени нет. Завтра нам уже нужно будет выезжать в Москву, и в каком статусе вы отправитесь в путь, зависит только от вас.
Этот «литерный» эшелон заполнили все специалисты, которых мы успели «перетащить» в последние два дня существования прохода между мирами. Те, кто по тем или иным причинам припозднился, поскольку их основная масса перешла в прошлое намного раньше и уже обустраивалась в научных учреждениях, КБ, либо на заводах. Самыми же распоследними, перешедшими буквально за часы, как тот лейтенант, что согласился заманить «группу захвата», были «дезертиры» из Чебаркульской дивизии и сапёры, подготовившие лабораторию Туманяна к взрыву. Да, этих нескольких офицеров, так и не уволившихся со службы, но согласных уйти в прошлое, ТАМ будут искать именно как дезертиров!
Я не зря снабдил омоновцев, эфэскашника и «прокурорского» газетами. Почитать в них было что. Рассказы корреспондентов о красноармейцах, отличившихся в недавних боях в районе Халхин-Гола, международные новости о шагах военной диктатуры Браухича и положении в Германии, угрозы в адрес немцев со стороны Британии, Франции и Польши, информация о безрезультатно завершившихся переговорах польского министра иностранных дел Бека с Молотовым и Сталиным. Заявление Советского Правительства о его отношении к новой германской власти. Ну, и вести с советских строек народного хозяйства.
Честно говоря, из всех пассажиров этого автобуса (был ещё и второй, с сотрудниками следственных органов, включая военное следствие, но они должны были приступить к работе уже после окончания «активной части» «маски-шоу») мне нужен был только Серёжа Кобелев. Которого я знал по Олимпиаде, поскольку его тогда прикрепили к моей группе как специалиста по полякам. Ну, а раз так получилось, что «выдернуть» его одного не представлялось возможным, пришлось забирать всех, кто ехал вместе с ним.
Лаврентию
Но это бы лишь небольшой эпизод. Основной же нашей задачей с Иваном Степановичем Туманяном, прибывшим тем же «литерным» поездом, было разгребание завалов документации, с которой просто «зашивались» чекисты, среди которых априори имелось не так уж и много технических специалистов. Слава богу, перечень людей, которые помогут разобраться в очерёдности использования знаний из будущего, у Берии имелся, и они уже действовали. Хотя, конечно, споры о том, что «пускать в дело» прямо сейчас, а что «положить в архив», возникали регулярно. Да и полной картины по всему массиву информации не было ни у кого, включая меня с Туманяном. Так что провозились мы с бумагами почти до сентября.
36
Джон Смит, 4 сентября 1939 года
Разгром, устроенный японцам на границе Манчжурии и Монголии, был для нас полнейшей неожиданностью. Ещё 14 июня наш посол Роберт Крейги подписал с министром иностранных дел Японии Хатиро Аритой соглашение о том, что Великобритания признаёт «особые права» этой страны в Китае и гарантирует невмешательство в действия японских оккупационных властей. Японцы, со своей стороны, брали на себя обязательства не предпринимать действий, которые могли бы ограничить британские интересы в Китае. Поэтому Квантунская группировка так смело и маневрировала войсками в конфликте с русскими.
Практически синхронно с нами действовали и «кузены», американцы, продлив на шесть месяцев денонсированный торговый договор с Японией. Это позволило японцам не только возобновить закупки в США стального и железного лома, необходимого для их мартеновских печей, а также бензина и нефтепродуктов, но и армейских грузовиков, а также станков для авиационной промышленности.
Нам было известно, что командование 6-й японской армии наметило на 24 августа крупное наступление, целью которого был полный разгром советской группировки в Монголии. Это позволило бы Японии не просто обезопасить железную дорогу, ведущую к рудным месторождениям, но и, при необходимости, претендовать на другие монгольские территории. И отвлечь дополнительные силы большевиков на восток, подальше от границы с Польшей.
По донесениям японской разведки, русский 57-й корпус вёл себя вяло и явно готовился к обороне, хотя некоторое наращивание сил в его боевых порядках и происходило. И вдруг 15 августа случилось невероятное: красные ударили по японским войскам, ещё не сосредоточившимся для запланированного наступления. Ударили мощно с нескольких направлений.
Рано утром более 150 русских бомбардировщиков нанесли авиационный налёт на японские позиции. Следом началась мощная артиллерийская подготовка с применением множества орудий. Помимо обычных осколочно-фугасных снарядов, красные применил зажигательные, от которых загоралась не только сухая трава в степи, но и деревянные элементы полевых укреплений, а также двигатели и топливо в японских танках. Налёт с применением этих снарядов сопровождался ужасным рёвом, снаряды падали так часто, что японские офицеры оценили количество орудий в залпе в 2–3 артиллерийских гаубичных полка, сосредоточенных в одном месте. А их психологическое воздействие было таково, что часть уцелевших после такого залпа солдат просто сошла с ума. Так что русские танки и пехота, пошедшие после этого в атаку, без труда прорвали первую линию японской обороны.