Преображающие мир. Книга вторая. Охотники и ловцы рыб
Шрифт:
- Что здесь происходит?
– потрясенно спросил всадник.
- Ничего особенного. Сольмир, как ты видел, плохо владеет мечом. И использует любую возможность для тренировки.
- Княгиня велела тебя догнать и вернуть. Незачем тебе возвращаться во Вроцлав, - более спокойно сказал посыльный.
– Скоро пасха. Тебе, конечно, хочется провести предпасхальные дни в храме? Она разрешила тебе остаться.
- Благодарю!
– Любава внезапно почувствовала себя невероятно счастливой. Она проведет святые дни страстной седьмицы в православном храме. Возглавит Богослужение наверняка легендарный епископ Анастасий. Да и проходить эти службы будут в той самой домовой церкви княгини, где совсем
- А мы с Сольмиром поедем в Гнезно. Это совсем рядом, - с нажимом сказал Всеслав, пристально глядя на несчастного сказителя, уже поднявшего меч с земли.
– Потребуются любые лишние руки. На пасху состоится коронация князя Болеслава. Величайшее событие в нашей истории.
***
Весна торжествовала свою победу ярким горячим солнцем, щебетом птиц, зеленью молодых листочков и яркими цветами, украсившими землю, когда в кафедральном соборе святого Вита шла первая в истории славянских земель коронация. Коронация Болеслава затмила в сознании людей даже ликующие пасхальные торжества, особенно радостные по контрасту со строгим постом.
Любава в свите княгини Предславы оказалась совсем близко к алтарю. Рядом с ракой с мощами святого Войтеха стояли монахи из клюнийской общины в Мендзыжече. А дальше вся базилика святого Вита была плотно заполнена людьми, площадь перед храмом - тоже. Коронацию проводил уже совсем старый епископ Гаудентий, сводный брат святого Войтеха-Адальберта, его многолетний сподвижник и единомышленник, сопровождавший его в том походе к пруссам, где Войтех и погиб. Архиепископ, глава польской церкви.
- Вот я вам привожу Болеслава, которого Бог избрал. Если он вам угоден, поднимите правую руку к небу.
Лес рук, гром криков. Крики подхватили на площади, на улицы Гнезно выплеснулось: Да, угоден!
Дородный князь Болеслав, облаченный только в светлую тунику чуть ниже колен выглядел бы забавно, если бы не его природное обаяние и величие момента. Архиепископ Гаудентий подвел его за руку к алтарю.
- Прими этот меч и сокруши им всех противников Христа, варваров, плохих христиан. Божьей волей тебе предана власть над всей Славией для сохранения мира среди народов.
Гаудентий не спеша принял пояс с мечом из рук коленопреклоненного помощника и уверено застегнул пояс на князе. Подошел следующий помощник и преклонил колено перед епископом. Тот взял с подноса золотые нарукавники и торжественно застегнул их поверх рукавов светлой рубахи Болеслава. Затем сияющий золотой плащ окутал фигуру князя. Болеслав величественно распрямился. Архиепископ благоговейно взял в руки копье святого Маврикия, святыню, подаренную князю германским императором Оттоном четверть века назад. Тогда тот приезжал сюда, поклониться мощам только что прославленного святого Войтеха и, получив в дар частицу его мощей, подарил в ответ это копье и венец. А скипетр, который Болеслав получил в руки вместе с копьем, принадлежал раньше киевскому князю Владимиру и был вывезен из Киева вместе с прочими инсигниями князя, сумевшего породниться с византийским императором.
- Пусть эти знаки служат тебе напоминанием о том, что ты должен с отцовской строгостью наказывать подданных и протягивать руку милосердия прежде всего слугам божиим,
Старый епископ помедлил и неожиданно строго взглянул в глаза князю.
- И пусть в твоей душе никогда не иссякнет елей сострадания, - он помазал лоб Болеславу освященным елеем.
В базилике воцарилась звенящая тишина. Гаудентий медленно поднял с подноса корону, ту самую, дарованную германским императором, - тонкий обруч с несколькими зубцами - и не спеша возложил на все еще темные кудри низко склонившегося перед ним человека. А затем возвел короля по ступенькам на трон.
- Vivat Boleslavus rex!
Весь мир взорвался криками.
Король с высоты трона горделиво окинул сверкающими темными глазами восторженных людей и посмотрел в глаза Предславе.
- Вот видишь, - безмолвно говорил его торжествующий взгляд.
– Я остался верен тому, что говорил тебе тогда, при нашей первой встрече. Когда ты престала меня бояться, как захватившего тебя в плен врага, и поверила. Я выполняю свои обещания. Станешь ли ты моей королевой?
Трудно было остаться равнодушной среди всеобщего ликования. Глаза Предславы Владимировны сияли как звезды безоговорочным "да!".
"Мои пути - не пути ваши" - сказал в свое время Господь Бог людям через одного из пророков. Но идея, величественная идея, объединившая в общем ликовании и суровых аскетов - клюнийцев, подчиняющихся непосредственно далекому Ватикану, и тех, кто поддерживал проповедников из близкого немецкого Магдебурга, и патриотов, ненавидящих христианство, как иноземную немецкую религию; идея - отблеск грядущего королевства Славии именно сейчас впечатывалась в сознание народа. И сознание своей исключительности среди прочих народов, самарян и полуязычников, польскому народу будет суждено пронести через века.
Король, гордо подняв голову, стоял на верхней ступени перед резным креслом - троном. В базилике началось движение людей, желающих ему поклониться. Свита княгини Предславы оказалась еще ближе к монахам клюнийцам, чем в начале коронации. Любава взяла благословение у высокого немолодого иеромонаха. Он был так похож на православного батюшку, показался вдруг таким близким и родным, что она не выдержала и задала вопрос, терзавший ее все последнее время, а уж во время коронации так особенно.
- Прости, отче, за вопрос, я чужестранка, впервые здесь. Как это возможно, что люди, уверяющие, что с ними Бог, убивают монахов - чужестранцев. Это же личная гвардия Господа нашего, для Которого происхождение не имеет значение.
Из облика клюнийца, а для клюнийцев идея личной гвардии Христа была очень и очень близка, мгновенно ушла радостная расслабленность.
- Что случилось?
– спросил он, строго глядя на Любаву взглядом воина.
- По приказу Болеслава убиты все монахи с Афона, проповедавшие в этих землях, - еле слышно ответила она.
Монах с горечью посмотрел на совсем старого архиепископа, стоящего сейчас справа от своего короля, по-детски счастливого, сияющего.
- Мы не знали, - так же тихо ответил он.
– Но теперь все узнаем.
Эти люди не были способны на согласие с подлостью кто бы и во имя чего бы ее не делал. А смерти они и вовсе не боялись.
***
Наверное, король Болеслав как-то по-особенному любил Всеслава из Вроцлава, потому что он не забыл о нем даже в суматохе коронационных торжеств. И Всеслава и Любаву пригласили на прием к королю. Болеслав восседал на возвышении, на троне с резной прямой высокой спинкой, на шелковых подушках. Стены зала приемов были завешаны гобеленами с золотой вышивкой, сверкавшей в лучах весеннего солнца. Вокруг трона короля почтительно стояли его приближенные. Болеслав милостиво кивнул Всеславу и приветливо улыбнулся его невесте.