Преподобный Сергий Радонежский. Игумен земли Русской
Шрифт:
Братия поняли, что никакие уговоры не склонят их любимого Авву изменить свое решение, и тогда прибегли к последнему средству: сказали, что оставят служение Святой Троице, разойдутся с места сего и станут невольными нарушителями своих обетов. Святой Сергий услышал в этих словах Божественный наказ и со смирением отвечал: «Желаю лучше учиться, нежели учить, лучше повиноваться, нежели начальствовать, но боюсь суда Божия, не знаю, что угодно Богу; святая воля Господня да будет!» [21] .
21
Там же. С. 71.
Посвящение прп. Сергия в священнический сан
Порешили на том, что Преподобный
22
Никон (Рождественский), архиепископ. Житие и подвиги… С. 72
Братия на Маковце с нетерпением ждали возвращения посольства. Преподобный был встречен со слезами радости. Сразу же все отправились в церковь. После молитвы перед иконой Святой Троицы новопоставленный игумен произнес свое первое настоятельское поучение. Теперь ежедневно будет он наставлять их путям Божиим, своим примером укреплять их волю. Поучения его были просты, но именно поэтому они ложились в сокровенные тайники души его учеников. Некоторые из них процитированы в житии, написанном преподобным Епифанием, другие были записаны братией. Одно из них хранилось в библиотеке Санкт-Петербургской Духовной академии: «Внимайте себе, братие, всех молю, прежде имейте страх Божий и чистоту душевную и любовь нелицемерную, к сим и страннолюбие, и смирение с покорением, пост и молитву. Пища и питие в меру, чести и славы не любите, паче же всего бойтесь и поминайте час смертный и Второе Пришествие» [23] .
23
Цит. по: Там же.
Теперь он становился в полном смысле отцом братии во всем: в молитве, в подвиге, в обыденных трудах, в скорби и печали. В своем игуменском служении он подражал великим основателям древних монастырей и преподобному Феодосию, игумену Печерскому Не игуменским посохом, но кротостью и любовью, собственным примером назидал, вразумлял и оберегал от искушений вверенную ему от Бога братию.
Трудов и забот с принятием игуменской должности заметно прибавилось, а в сутках оставались все те же самые двадцать четыре часа. Тем не менее Преподобный не ослабляет своего молитвенного делания и остается прежним иноком Сергием, смиреннейшим среди смиренных. Он по-прежнему исполняет самые трудные и черные послушания. Но есть у него одно послушание, особенно дорогое и любимое, и к нему он не допускает никого из братии, хотя в этом послушании многие хотели бы ему помочь. Это приготовление всего необходимого для служения Божественной литургии. Он сам мелет зерно, изготовляет и печет просфоры, катает свечи, готовит все необходимое в алтаре, варит кутью. Сколько бы ни было у него дел, как бы ни устал, но в церкви он всегда раньше всех, а выходит из нее последним. И это его искреннее, глубинное благоговение к службе Божией более всего – из всех известных нам подробностей его жизни – являет нам подвижника, высоко поднявшегося по ступеням лествицы добродетелей, достигшего полноты богосозерцания и боговедения.
Радонежский игумен зорко следит за духовным состоянием каждого из братий, печется о строгом соблюдении уставов. Слово его, сказанное с кроткой любовью, врачует духовные недуги, питает добрые начала. Однако в случае необходимости он не медлит наказать нерадивого или строптивого. По ночам он подолгу молится о вверенном ему словесном стаде – о всех вместе и о каждом в отдельности: он не стремится воспитывать их по одному стандарту, но ведет каждого своим путем, давая раскрыться каждой личности. Многие из них вскоре выйдут из Троицкой обители и пойдут в лесные дебри на пустынное жительство по примеру своего Аввы и станут основателями новых пустынных монастырей. От малой лесной обители, укрытой в радонежских лесах, начнется на Московской Руси новое монашество – пустынное, по примеру древних отцов, которого Русь раньше не знала. Потому преподобного Сергия называют отцом русского монашества, имея в виду монгольскую и послемонгольскую Русь, как преподобного Феодосия, игумена Печерского, называли отцом монашества домонгольской, Киевской Руси. Преподобный Феодосий был одним из тех святых, у которых учился монашеской жизни преподобный Сергий. Среди его учителей были преподобные Антоний Великий и Евфимий Великий, Феодосий Киновиарх – первоначальник
Первые десять-пятнадцать лет были трудными, обитель была бедной. Случалось и голодать по несколько дней. Не всегда было масло и вино для совершения литургии. Часто вместо свечей освещал лесной храм тусклый свет лучины. Книги списывали на бересту. Церковные сосуды были деревянными, и сам настоятель совершал богослужения в облачениях из простой крашенины. За стенами монастыря своим чередом текла мирская жизнь. Многим из братии приходило на ум пойти к людям и попросить у них милостыни: на Руси в те времена это было обычным делом, и как ни тяжела была жизнь, с монашествующими всегда делились последним. Но выходить из обители за милостыней Преподобный не разрешал: он учил братию полагаться во всем на Бога, как бы долго ни испытывал Он веру и терпение собравшихся послужить Ему.
Игуменские заботы поглощали время и внимание Преподобного, и ему некогда было позаботиться о хлебе насущном для себя самого. При крайней скудости обители нередко доводилось ему обходиться самым малым, а то и голодать. Однажды он пробыл без пищи два дня, но потом не выдержал и пошел к старцу Даниилу, о котором знал, что есть у него решето гнилых сухарей, которые старец есть не хочет. Преподобный игумен нанялся к нему в работники: построить сени к келлии. Даниил засомневался: не дорого ли возьмет игумен за работу? Мол, есть у него договоренность с крестьянином из ближнего села, так тот, наверное, возьмет дешевле. Игумен предлагает свою цену – решето тех самых гнилых сухарей. Даниил вынес ему просимое, но Преподобный, несмотря на сильный голод, отказался принять плату за не выполненную еще работу. Вечером, закончив работу, получил святой игумен условленную плату и утолил свой голод. Братия с удивлением и страхом смотрели, как Преподобный вкушал заплесневевшие сухари, и в который раз дивились смирению и терпению своего любимого Аввы.
Однажды братии пришлось голодать несколько дней. Один инок возроптал и пригрозил Преподобному, что назавтра они все разойдутся. Преподобный утешал братию ласково, с терпением, призывая положиться на Бога, Который и птиц небесных кормит, – так неужели же их, ради Него отрекшихся от всего, что в мире, не накормит? К терпению и упованию призывал Преподобный братий, и не успел он еще закончить свою речь, как прибежал радостно возбужденный привратник и сообщил, что неизвестно откуда взявшиеся благодетели привезли в обитель возы с хлебами и другой снедью. Игумен остался верен себе: прежде чем сесть за трапезу, собрал всех в храме, чтобы возблагодарить Бога. В радости все как-то забыли пригласить за стол неведомых благодетелей, а те поспешили удалиться из обители, ссылаясь на дела неотложные. Хлебы были мягкими и теплыми и такими вкусными, каких никто из братий до той поры не едал, между тем неизвестные благодетели сказали, что везли их издалека. Из этого уразумели братия, что было это Божие посещение по молитвам святого игумена, и от всей души прославили Бога.
В другой раз нестроения возникли на Маковце, когда оскудел окончательно источник под горой. Чего только не привелось услышать святому Сергию от братий, но и на этот раз не возмутился он духом, а лишь смиренно оправдывался: «Братия, я желал один безмолвствовать на сем месте, Богу же угодно было, чтобы возникла здесь обитель. Он может и воду нам даровать, только не изнемогайте духом…» [24] . А потом спустился под гору, взяв с собой одного из учеников, и там, в чаще, преклонил колени над небольшой лужей с дождевой водой. По молитве его забил из земли источник, из которого не только иноки стали брать воду, но и миряне нередко присылали сюда за водой, потому что всю округу облетела весть, что многие болящие, испив той воды, распрощались со своими недугами.
24
См.: Никон (Рождественский), архиепископ. Житие и подвиги… С. 88.
Священное число «двенадцать» в количестве учеников Сергиевых сохранялось довольно долго: кто-то уходил, не выдержав трудностей пустынного жития, кто-то отходил в обители вечные, но их места тут же заполнялись другими искателями истинно монашеской жизни. Апостольское число нарушилось с приходом на Маковец смоленского архимандрита Симона (ок. 1357 г.). Он был уже в зрелых летах и пользовался почитанием всей смоленской паствы за добродетельную и строгую монашескую жизнь, но предпочел стать простым монахом «у Троицы», чем оставаться признанным и знаменитым архимандритом в старинном Смоленске. Архимандрит Симон был богат и все свое богатство сложил к ногам смиренного Сергия. Преподобный в этом усмотрел указание Божие и тотчас же приступил к расширению монастыря. Вместо прежней малой церковки была построена новая, больших размеров. Вокруг нее правильным четырехугольником расположились братские келлии. Позади каждой келлии до ограды было оставлено достаточное место для огородов.