Прерванная игра
Шрифт:
Некоторое время Джамас молчал.
– Памеля, - неожиданно он поднял голову, изучающе взглянул мне в лицо.
Я ждал, что он скажет.
– Не будет ли у вас желания совершить одну... ну, скажем, - усмехнулся он, - увеселительную прогулку?
– Увеселительную прогулку?
– После того, как мы достигнем Ларта, разумеется.
– Что за прогулка?
– На Земтер.
– Вы шутите?
– Нет, Памелл,-сказал он серьезно,-не шучу; Хотя здесь и можно шутить. Устав ведь запрещал шутить- только на "Гроссмейстере", где были говорящие
– Но нас будут судить, - напомнил я.
– И приговорят к смерти. Другого не жду.
– Тогда зачем?..
– Зачем?
– он внезапно оживился.
– Затем, чтобы сказать на суде правду. Кто-то прислушается к нашим словам. Не роботы же они - а люди!
– Я согласен.
– Собственно, раздумывать мне не о чем.
Я даже обрадовался такому исходу. Казнь на Земтере страшит меня меньше, чем долгая жизнь на чужом мне Ларте.
– Не многих, но кого-то мы сможем обратить. Только зачем нам лететь на Ларт - не лучше ли теперь повернуть обратно?
– А Зиная, - напомнил он.
– Как быть с ней?
– Я полечу с вами!
Вот как. Оказывается, она все слышала. Мы чересчур увлеклись и начали разговаривать в полный голос.
– Зиная, не говори глупостей.
– Почему? Почему ты считаешь, что я говорю глупости!?
– насела она на Джамаса.
– Умник! Я очень, очень прошу вас, - теперь она обращалась к нам обоим, - возьмите меня. Вы очень правильно решили. Приговора я не боюсь.
За металлической обшивкой каюты беззвучно проносилась черная пустота. До Ларта далеко. У нас хватит времени все вспомнить и обо всем передумать...
Я дочитал книгу, которую мне дал Итгол. Теперь меня ничуть не удивила странная обстановка, описанная в повести. События происходили, по-видимому, в самом конце земтерской истории. А результат - к чему они пришли, я видел. Земтерянам не позавидуешь.
Когда я читал, мне пришла одна мысль, ею я думал поразить Итгола. Мы опять встретились с ним в каминном зале. Однако мое открытие не явилось для Итгола неожиданностью.
– Нетрудно было догадаться, - обескуражил он меня.
– Вы правы: я и есть прототип главного героя.
– Меня смутило одно...
– начал я.
– Что в книге у меня другое имя? Так ведь Памелл на земтерском языке означает одинокий. А Итгол - перевод этого же слова на язык людей моей новой родины.
– Я не это хотел сказать. Мне сдается, что у героя повести характер, не схожий с вашим.
– Не спорю, - улыбнулся Итгол.
– Повесть написана человеком, который даже не видел меня. Он знал только обстоятельства моей жизни. Так что характер героя вымышленный. Иначе и не бывает.
– Книга натолкнула меня на одну мысль, - неуверенно начал я, еще не зная, что получится из моей затеи.
Итгол слушал меня не перебивая. В его глазах я прочел согласие. Мысленно я ликовал.
...Корабль делал четвертый виток, а я все никак не мог разглядеть очертаний материков - облака искажали их до неузнаваемости. Я не отрывал глаз от иллюминатора. В соседнее окошко смотрел Итгол. Пост штурмана в корабельной рубке заняла Игара. Это
– Мне на Земтере осточертело быть пленником автоматов, - заявила она.
Это я уговорил Итгола с Игарой ненадолго продолжить опыт - посетить Землю. Мне хотелось увидеть, какой она могла стать, если бы развитие пошло по пути, который испытывался в модели будущего.
И еще одна мысль была у меня на уме, но о ней я умолчал. Им этого не нужно -было знать.
"До чего красиво!"-отчетливо прозвучал голос Эвы.
Я оглянулся: в кабине ее не было. Она должна находиться в рубке, Игара взяла ее с собой.
– Эва просто липнет к ней, как ребенок к матери. Так она и есть ребенок и взрослая одновременно. В ней соединилось и то и другое: здесь, в гиперфантоме, она прожила до своих восемнадцати лег, а возвратится в свой пятилетний возраст.
Теперь я уже не удивляюсь, что слышу ее голос сквозь непроницаемую, переборку между кабиной и рубкой.
Мне пришло в голову попытаться установить с ней контакт: ведь и она должна слышать меня.
"Эва, Эва!
– мысленно произнес я.
– Ты слышишь меня?"
"Слышу", - отозвалась она.
– Идем на посадку, - прозвучал в шлемофоне надтреснутый голос Игары.
Я недолго мог видеть в иллюминатор очертания материка, навстречу которому приближался корабль, - неодолимая тяжесть приплюснула меня к полу. Всем телом я ощутил, как лихорадит от напряжения обшивку корабля. Невыносимый свист реакторов, прекративших работу, вызывал тошноту.
Комбинезоны из пенопласта делали наши фигуры неуклюжими и членистыми, точно у пауков.
Игара посадила корабль на равнинном и пустынном побережье. Песок и камень. Ни единого клочка живой почвы.
И только небо прежнее, знакомое. Я ощутил его сразу, как только вышел из корабля. Вот чего мне все время недоставало на Земтере и на Карсте настоящего неба над головой.
Море лежало спокойное, чуть тронутое мелкой рябью. Мы вышли на берег.
Настало время исполнить свой замысел. Итгол сам подсказал мне его: если я погибну здесь-то немедленно окажусь на Земле. Но сохраню обо всем память. И я уже буду знать, что это никакой не сон. Резко, чтобы Итгол не смог помешать, я сорвал маску с лица. Слабый бриз окатил меня порывом влажной прохлады. Дышалось легко и свободно.
Моя затея провалилась.
На галечник выползло лупоглазое чудовище, круглыми немигающими глазами уставилось на меня. Выходит, жизнь не погибла. Может быть, вот такое страшилище и даст впоследствии новую ветвь эволюции.
Итгол вынул из кармана крохотную ракушку - в таких гнездятся улитки. Только эта ракушка выглядела чуточку странно - казалось, ее форма постоянно меняется. Оя бросил ракушку под ноги. Она лежала на песке, и вход в нее, размером немного больше горошины, зиял чернотой, будто уводил в центр планеты. Я почему-то не мог отвести взгляда от него.