Прерванная игра
Шрифт:
Люки захлопнулись, внутри громады корабля раздались невнятные шумы: загудело, защелкало и запищало.
В салон из нескольких овальных отверстий поползла шипучая пена. Она заполнила все пространство, окутала наши тела и корзины.
Не знаю, сколько времени продолжался полет. Я не понял, спал я или бодрствовал. Послышался знакомый свист - пена схлынула. Последние голубоватые хлопья c шипением таяли на одежде, на креслах, на полу и в сборках занавеси, скрывающей окно-иллюминатор. Нечеткий лунный свет лился с потолка, фигуры людей, сидящих в качалках-корзинах, были плохо различимы. Что-то показалось мне странным. Я не понял, что именно. Все зашевелились, заерзали, оглядывая
– Хорошо бы прибавить свету,-это сказал Итгол.
Свитер сидел на нем необычно, будто не на живом человеке, а на огородном пугале-мешком, не по росту.
Да и весь он сильно усох и съежился в своем кресле.
На потолке в центре салона загорелся свет. В никелированном подлокотнике я увидел отражение чьего-то поразительно знакомого лица, нисколько не похожего на гипномаску земтерянина. Я не сразу сообразил, что это мое собственное лицо, каким оно было прежде.
– Привет, старый хрыч,-сказал я своему отражению, и оно расплылось в великолепной ухмылке.
С моей стороны было неосмотрительно производить резкие движения - тело выскользнуло из кресла, я беспомощно закувыркался в невесомости. Одиннадцать других пассажиров с совершенно незнакомыми лицами, наблюдали за моими потугами в воздушной акробатике. Мне все же удалось пойматься за лямку кресла и втащить свое тело в распахнутую корзину-сидение.
Вначале нужно потихоньку осмотреться и осмыслить: что же случилось, почему я очутился в окружении незнакомых людей?
Соседка, судя по свитеру, была моей невестой-Либзе.
Во всяком случае, свитер принадлежал ей.
Итак, по порядку: мы стартовали с Земтера и прибыли... Куда прибыли? Да и был ли старт? Слишком мало времени прошло: такое ощущение, как будто я вздремнул часок, не больше. Впрочем, судить по этому, сколько протекло времени, нельзя. Во всей истории со мной, которая началась там, в горах, время ведет себя странно. Буду принимать во внимание одни факты: мы находимся в невесомости, я утратил гипномаску-у меня свое прежнее лицо, вокруг незнакомые люди - узнаю только их свитера. Стоп, стоп! Я оглядел себя: рисунок на моем свитере не изменился - точно таким он был на Земтере. Стало быть, я вижу тех же самых людей, только без гипномасок. Значит, наш корабль в самом деле находится на таком расстоянии от Земтера, где влияние гипноцентра уже не сказывается.
Видимо, остальные тоже переваривали все это: молча оглядывали друг друга. Из всей компании только двое, мужчина и женщина, почти не изменились - остались такими же красавцами, какими были на Земтере. (Кстати, женщина была моей невестой). Впрочем, если приглядеться внимательней, кой-какие отличия можно найти и у них. Либзе сидела в кресле рядом с моим, и мне было хорошо видно ее. Нельзя сказать, чтобы она выглядела полной, но ее формы были довольно пышными - покруглее и пообъемистей, чем у гипномаски. Тип лица почти соответствовал стандарту. Ее спокойное и красивое лицо выражало полное согласие с этим миром: никакие неожиданности на в состоянии поразить ее, вывести из равновесия. И еще одна особенность, мне она показалась странной - ей была свойственна этакая естественная, без малейшего признака наигранности женская стыдливость. Качество, на мой взгляд, для земтерянки совершенно излишнее: при тех отношениях, какие установились на Земтере между мужчинами и женщинами, ни о какой стыдливости не могло быть речи. Видимо, природа случайно сохранила внешние признаки давнего качества как напоминание о позабытых временах, когда люди еще имели возможность свободного выбора.
На свитере у мужчины по груди шли горизонтальны э полосы - это был Герий. ЭКуткая мускулатура распирала его одежду,
Хотя я не мог знать, как в действительности выглядят Итгол и Игара, их обоих я узнал сразу-не нужно было и свитера разглядывать. Игара невысока и щупла, в ее лице проглядывало что-то обезьянье - много мимики, быстрая смена настроений. Она то ли готова была рассмеяться, то ли просто недоумевала: где она и что случилось? С Итголом она не разговаривала, только переглянулась. Они и прежде понимали друг друга без слов. Мочки ушей у Итгола оттянуты книзу, они, как подвески, болтались по обеим сторонам его крупного негроидного лица. На голове курчавились короткие и седые волосы, грубые на вид. Он далеко не молод. Большие, слегка вытаращенные глаза с живостью перекидывались с одного предмета на другой. Он напомнил мне длинноухих с острова Пасхи.
Несколько минут все внимательно приглядывались друг к другу. Первым заговорил Итгол.
– Ну-с, распоряжайтесь-мы ваши гости,-обратился он ко мне,- А что касается этого,- он как-то небрежно обмахнул длинными пальцами свое лицо,понемногу привыкнем.
Он сорвал с себя ладанку, подвешенную на шнурке.
– Здесь эти штуки не нужны,-сказал он и отшвырнул ее.
Жест Итгола оказался заразительным. Мы все посрывали ставшие ненужными гипноизлучатели. Одна только Либзе не поддалась общему порыву: спокойно сняла шнурок с шеи, но не швырнула, а тихонько положила в кресло рядом с собой. У нее было такое выражение, словно она тут же и позабыла про ладанку. Пышный румянец стыдливости, бог весть отчего, вдруг окатил ее щеки и приоткрытую грудь.
Я подобрался к иллюминатору, отдернул штору. В межзвездной тьме обрисовался силуэт громадного тела.
На его поверхности, будто брызги, раскиданы зеленые и синие огоньки. Я подумал, что вижу стартовую площадку Карста, но, хорошенько присмотревшись, понял ошибку: за окном маячил обыкновенный шлюп. Роботы уже выдвигали из его чрева входной трап. Да и не смог бы наш корабль пристать сразу к астероиду - мы находились гдето в полумиллионе километров от него.
Я ощутил щемящую и сладостную боль, знакомую каждому, кому случалось возвращаться в родные места после долгой разлуки. Я и не подозревал, насколько прочно въелись в меня чувства мальчишки. Ведь места были родные ему, а не мне.
Скорей, скорей! Я лихорадочно разбирал кипу скафандров, сложенных в боковом отсеке кабины, и по одному вышвыривал их в салон. Я плохо рассчитывал движения, и пакеты со скафандрами летели не туда, куда мне хотелось, или же я сам не удерживался на ногах, а после с трудом возвращался на место.
Если бы скафандры не были такими послушными - стоило его разбросить, и он сам обволакивал тело, ползучие скрепы-замки защелкивались, где требовалось,- нам бы не удалось справиться с ними так скоро.
Я едва мог выносить последние минуты ожидания. А вдруг... вдруг ничего не окажется: ни Карста, ни камина. Почему я так убежден, что все здесь осталось, как было тогда? (Я чуть было не подумал: "...Когда я был здесь в последний раз"). Но шлюпы-то на месте! Это ободрило: если целы шлюпы, должны быть и роботы, обслуживающие их, вся станция - главная база. Почему же тогда на Карсте не сохранилось все, как прежде?
И все Же мне было до жути тревожно.
Легкий свист кольца по натянутому шнуру под шлемофоном был еле слышен. Он напомнил что-то давнее и знакомое. Только я не мог сказать уверенно, знакомое мне или мальчишке.