Прерванная жизнь
Шрифт:
— Мы должны вернуть его, — я всасываю нижнюю губу и кусаю её достаточно сильно, до крови.
— Деда не хотел бы, чтобы ты пошла за ним.
— Это не ему решать.
После нашего разговора, я теряю единственную цель, ради которой упорно держалась на ногах, и оседаю на пол. Барбара опускается на колени рядом со мной и приглаживает мои волосы, в то время как я задыхаюсь от рыданий, сотрясающих все тело. Она заключает меня в свои объятия, и я охотно иду к ней, как ребенок в поисках утешения.
— Деррик позвонит в полицию, — Барбара напоминает мне, что слушала мой
Деррик пытался меня убедить, что единственный способ помочь Деду — это обратиться в полицию. В противном случае, это будут просто Деррик, Трэвис и я, которые отправятся на поиски Деда. Я не стала напоминать Деррику о той помощи, которую я «получила» от полиции, когда была в плену.
Даже в разгар депрессии я могу почувствовать Трэвиса прежде, чем вижу его. Его присутствие неуловимое и напряженное, как будто он был дыханием, в котором я нуждаюсь. Я медленно освобождаюсь из объятий Барбары и смотрю на Трэвиса с бледной улыбкой.
— Я возьму ее, — он не ждет, что Барбара ответит. Он просто подходит и берет меня на руки.
Я злюсь на него. Но, пока я нахожусь у него на руках, и он оставляет мягкие поцелуи на макушке моей головы, я должна напоминать себе, что рассержена.
Он несет меня в комнату, в которой мы проводили каждую ночь с того дня, как он взял меня поплавать в пещере, и он садится на кровать со мной, устраивая меня на коленях. У меня небольшая пауза от реальности, но разве я могу быть настолько наивной, чтобы думать, что это будет длиться вечно?
Во рту пересохло, и я облизываю губы.
Сухо, во рту так сухо, и мое тело устало, я была уверена, что попаду в какую-нибудь разновидность комы, вызванную обезвоживанием. По крайней мере, я надеялась на это. Комната вращалась, запах моих собственных испражнений делал все происходящее еще невыносимее. Я ногтями скребла пол, пытаясь найти стену, чтобы прислониться и сесть прямо.
— Воды, — попросила я тихо.
Но никто не мог меня услышать.
Его не было в течение нескольких дней.
Если бы он умер, то я бы в скором времени тоже умерла.
Мое упрямое сердце продолжало быстро барабанить в моей груди. Слишком быстро. Слишком тяжело. Интересно, может ли осколок моего ребра проколоть мою грудь?
Успокаивающий голос Трэвиса возвращает меня к реальности, к пляжному домику и комнате, в которой мы любили друг друга, и я начинаю опять рыдать в его объятиях. Минуты и часы проходят мимо, но я этого не осознаю, пока Трэвис позволяет мне разваливаться на куски. Когда слезы, наконец, останавливаются, я прижимаюсь лицом к его груди, прилипая к его телу.
— Все будет хорошо, Холли, — он проводит руками по моим волосам. — Мы его найдем, — обещает он.
Его голос как шелк. Его уверенность почти заставляет меня поверить ему. Но он не знает. Он понятия не имеет, на что способен мой похититель.
Глава 24
Трэвис
Но мое сердце снова болит, неистовая боль очевидна окружающим и истощает меня.
Пока все болтают, Трэвис упрямо остается рядом со мной, крепко обнимая, тем самым сдерживая холод, растущий внутри меня.
Мне хочется продолжать жить в сказке с Трэвисом и притвориться, что мне ни о чем неизвестно, но понимаю, что должна ехать домой. Должна спасти Деду, даже ценой собственной жизни, если необходимо.
Полиция захочет поговорить со мной лично, и я боюсь представить, в каком состоянии будет дом после того, как разрешу им осмотреть его на предмет следов похитителя Деды. Без Деды и с полицией, оставляющей повсюду следы своего расследования, дом перестанет быть моим домом. Действия полиции уничтожат все хорошее, что было создано в доме. Все будет таким же чужим мне, как было в тот день, когда я вместе с Дедой покинула больницу.
Когда Барбара садится рядом со мной, я снова натягиваю улыбку, отчего мои щеки начинают болеть от напряжения.
Она гладит мою руку, и я поеживаюсь от прикосновения, не желая принимать ее утешение. Ненавижу то, что Трэвис рассказал ей и остальным членам семьи обо всем.
О моем похищении, о потере памяти, обо всех моих трудностях и не только. Это мое. Это была моя история, это часть меня, а не его.
Разочарование поглощает меня, и я поддаюсь ему в надежде, что оно затмит страх, прощупывающий своими пальцами мою шею. Знание того, что Трэвис просто хотел помочь, не успокаивает меня. Сегодня он дважды принимал важные решения без меня и сделал все сам.
Эмоции захлестывают меня, страх крадет мое дыхание, душевная боль душит.
— Ты такая сильная. Я почти не видела страданий, когда мы впервые встретились, — нежный голос Барбары прерывает мою внутреннюю тираду.
— Но вы видели это? — спрашиваю я.
— Ты не можешь скрыть затравленный взгляд.
Я отворачиваюсь от нее, закрывая глаза. Я так долго пыталась быть нормальной и на самом деле думала, что добилась этого.
— Трэвис не может спасти тебя.
Моргаю от внезапного ступора, Трэвис поворачивает голову в ее сторону.
— Но он знает, что такое боль и потеря. Пусть он поможет тебе, — добавляет она.
— Я сломлена, Барбара. А Деда… — замолкаю я.
— Красиво сломлена, — возражает она. — Вместе вы уже начали собирать все кусочки воедино.
Моя грудь вздымается, часть меня хочет умереть. Оставшейся части нужно собраться, чтобы исправить причиненный ущерб. Я словно поймана и заперта в клетке, мое глубокое дыхание становится похоже на тихие крики раскаяния.
— Перестань быть сильной, — требует она.