Пресс-хата для депутата

Рыжков Владимир Васильевич

— Я тут свой старый «жигуль» поменял на новую «бээмвуху», — говорил депутат от непонятно какой партии. — Сказка! Восемь цилиндров и все круглые. А кресла какие, словно на диване лежишь. В ней просто жить можно. Так что нам до немцев еще пахать и пахать! Осталось еще поменять машины жене и дочке. Кстати, я их записал своими помощниками, так что машины им положены бесплатно по штату.

— А я дачу только отстроил! — говорил депутат от трудовой партии. — Столько в нее вбухал! Хорошо еще казенных бабок, а так бы разорился! Провел через депутатские расходы на новую обстановку моего думского кабинета. А зачем мне новая обстановка? Я и старой доволен! Зато теперь дача — загляденье!

Оба

депутата давно помирились и теперь сидели за одним столиком, не чувствуя никакой вражды. Сразу было видно, что они спорят только, когда вопрос заходит о работе, а если они рассказывают о своих приобретениях, так сразу лучшие друзья. Да еще, похоже, они работали на публику, когда устраивали склоку — хотели лишний раз посветиться в ящике, чтобы их лучше запомнили избиратели. Я давно понял, что мне тоже надо побольше высказываться по наболевшим вопросам, чтобы на телеэкранах почаще возникала моя физиономия. Понятно для чего. Несколько раз мне удалось это сделать, но без особого результата. Никто с воли мной не интересовался, и я уже стал подумывать, что зря ввязался в эту авантюру с депутатством. Только впустую трачу время. Похоже, всем давно надоели думские репортажи, и их мало кто смотрит. Не лучше ли воспользоваться советом врача и отправиться в обратный путь?

— А я тут ездил на Канары по делам! — хвастался тем временем третий депутат от партии меньшинств. — Ну, я вам скажу, там на пляже и мальчики! И главное, попал в самый бархатный сезон. Когда не жарко.

— А я у одного крутого босса в гостях живу! — сказал я им, только чтобы поддержать разговор. Наши столики стояли рядом, и волей неволей пришлось участвовать в беседе.

Мои ординарцы напряглись и посмотрели на меня недобро, но ничего не сказали. То есть продолжали старательно изображать из себя моих депутатских помощников, которые внимают каждому слову своего босса. И я стал хвастаться дальше:

— У него трехэтажный особняк, кирпичный. С бассейном, полем для гольфа и ванной на четверых. Обстановка, закачаешься. Он мне собачью конуру показал. Так она оказалась такая просторная, что я снял ее на все четыре года. Причем, совершенно бесплатно. Я сам приезжий, жить где-то надо, а в гостинице дорого!

Вокруг нас все сразу замолчали и тупо уставились на меня. Они почему-то не ожидали, что я вообще начну говорить своими словами. Привыкли, что я все время читаю по бумажке. Ну, ничего, скоро я так разойдусь, что вы меня заслушаетесь! Хотя оценили мою смекалку, которая позволила мне устроиться на халяву. Вообще, как я понял, здесь это считалось особым шиком. На свои деньги жили только непартийные депутаты, которых, понятное дело, партии не содержали. Как они нам завидовали!

После обеденного перерыва опять возобновились прения. Народу в зале стало поменьше, половина депутатов куда-то исчезли самым загадочным образом. Из здания же просто так не выпускали без особого разрешения. Если б выпускали, так в зале осталось бы только двое — я и спикер. У остальных были дела поважнее.

— Какие еще есть предложения? — спросил спикер и поправился. — А, я это уже говорил. И мы уже за что-то голосовали. Не будем повторяться. Тогда кто еще хочет высказаться?

Депутаты уже успокоились после драки, разомлели после обеда, и я решил, что настала моя очередь высказать пожелания простого народа. Что, зря ем свой депутатский хлеб? Тем более что сегодня утром магнат потребовал, чтобы я не отсиживался молча, а приступил к активным действиям по формированию общедепутатского мнения. Я поднялся со своего места.

— Предлагаю голосовать пункт о голодовке! — заявил я. — Пока народ голодает, мы тоже должны голодать! Посмотрите, сколько голодных на улице, и вам сразу расхочется

есть. Если уж идти на поводу у масс, то надо играть с ними в одну игру. Массы нас поддержат, и мы сможем легко ими управлять. Предлагаю объявить всеобщую думскую голодовку!

— Как вы себе это представляете, коллега? — поинтересовался непонятный депутат.

— Как, как! Обыкновенно! Закрыть к чертовой матери столовую на месяц!

Что тут началось! Все повскакивали со своих мест. Начали свистеть, кричать, ругаться, топать ногами. Вокруг меня тут же образовалась могучая кучка депутатов. Один плескал в меня водой, другой отвешивал мне зуботычины, женщина трепала за волосы.

Я решил, что задерживаться мне не стоит. Иначе они разорвут меня на куски. Мне уже смертельно надоели все эти спектакли и пора было отсюда сваливать. Своей настоящей фамилии я теперь точно не узнаю. Потому как уже прославился под чужой. И теперь никто не позволит мне менять одну фамилию на другую. А раз так, то засиживаться здесь особенно не стоит.

Под свист и улюлюканье я покинул зал. В меня еще летели свернутые из бумаги шарики, а я уже скрылся в дверях. Я решил оставить это заведение навсегда. Хватит! Сколько можно протирать штаны! У меня есть дела поважнее! Пользы я здесь никому не принесу, своей настоящей фамилии не узнаю, а на магната мне по большому счету начхать. Пускай сам беспокоиться о своем фонде, если он ему так нужен!

Выйдя в фойе, я сразу направился к лестнице. Спущусь вниз на первый этаж и по стеночке, по стеночке как-нибудь доползу до входных дверей. Главное, выбраться из здания незамеченным. А там прикинусь местным дворником, доползу до забора и попробую его перелезть. Если все получится, так они меня и видели!

Но это было моей тактической ошибкой. Возле самой лестницы, как из-под земли, выросли мои телохранители. Обычно депутатских «помощников» в зал не пускают, и они отсиживаются в баре, потягивая пиво и рассказывая всякие байки про своих хозяев. Мои тоже любили проводить время там, слушая подобные рассказы. Я думал, что успею проскочить у них под носом, поскольку они выползут из бара только к концу заседания, когда меня надо будет доставить домой. Но парни сработали оперативно. Видно, они были на стреме, знали, что я могу слинять в любой момент. Да и хам Дима не забыл о моей попытке побега во время банкета. И я уперся прямо в него животом, не дойдя какого-нибудь метра до лестницы. И откуда они только взялись? Никого же не было!

— Ты куда это намылился? — спросил Костик.

— До ближайшей подворотни. — Я согнулся в пояс, прижимая руку к пузу. — Живот прихватило! Наверное, объелся черной икры в обед.

— Дубина! — ласково назвал меня Дима. — Тут же туалет есть!

— Что, правда?! — искренне удивился я. — Где?

— Вон там, под лестницей! — Костик показал направление.

— Вот, черт возьми, я и не знал! — несказанно обрадовался я.

Я развернулся и быстро двинул к лестнице, которая вела на третий этаж, якобы торопясь на унитаз. Там, под лестницей, действительно располагались туалеты, о чем, конечно, я был осведомлен. Не долго думая, я зашел в женский. Для конспирации. В мужском могли торчать депутаты, сачкующие во время заседаний, и заходить туда было рискованно. Они могли помешать мне сделать то, что я задумал. А в женском бывают только депутаты от Партии свободолюбивых женщин и Новой женской партии, и, как правило, там не засиживаются. Кстати, с депутаткой от свободных женщин у меня установились неплохие отношения. Она меня жалела и подкармливала пирожками собственного приготовления. Так что, окажись она там, она бы мне не помешала. Но сегодня она как раз взяла больничный, чтобы вдоволь походить по депутатским магазинам.