Преступление в поместье
Шрифт:
– Всё?
– Ну, мою сумку и его брюки. И машину.
– Если не возражаешь, мы возьмём твою сумку, – она продолжала царапать в блокноте. – Так как бы ты описала свои отношения с Ноа?
Её голос прозвучал неожиданно громко, и все обернулись к ней.
– Э… Бурные? – ответила я. – Нет, сдержанные.
Она писала долго – явно не только слово «бурные». Наверно, описывала ещё моё выражение лица и одежду.
– Можно взглянуть на твой телефон? Ты с ним сегодня связывалась?
– Вот, – ответила я. – Вот это он отправил, когда мы ещё были в машине.
Она прочла
– Позволь уточнить – вот это он написал тебе? – она указала на фразу «Я тебе ещё задам».
– Ага, – сказала я.
Мужчины у камина замолчали, и в комнате повисла неловкая тишина.
Тут женщина-полицейский заметила, что все нас слушают, достала из кармана пакет и засунула туда мой телефон.
– Мы его немного подержим у себя, на случай, если Ноа решит с тобой связаться, хорошо?
Глава 4
Пришла ещё одна женщина-полицейский и позвала на допрос лесника Коннора. Все смутились, замялись, Коннор покраснел.
– Я ничего не знаю, – он обращался ко всем, но никто ему не ответил.
Дейв высморкался и поднял воротник. Я никогда не видела его настолько… обычным, что ли, – я всегда его немного побаивалась. Лесопилка располагалась довольно далеко от большого дома, поэтому обычно он приходил только помогать на охоте. С охотой все помогали.
Всю зиму напролёт богачи приезжали охотиться на фазанов. Обычно они были никудышными стрелками, но иногда им улыбалась удача, и тогда Конноровы собаки собирали кучу подстрелянных птиц, и мы неделями ели фазанье мясо. Некоторые предпочитали стрелять не в настоящих птиц, а в глиняных голубей. В этом случае иногда слышался крик: «Огонь!» – за ним следовали два хлопка, а потом всё вокруг было завалено черепками. Шумное развлечение. Но в принципе, это было даже прикольно – как крутая компьютерная игра, только в реальности.
Летом самые богатые приезжали на рыбалку. Рыбу ловили не на червя и не на какое-нибудь сало, а по-настоящему, на мушку – Крис Мамфорд их учил. Улов обычно бывал невелик, но в поместье имелся садок с мальками форели, и время от времени их выпускали в реку. Если им удавалось слишком сильно расплодиться, их ловили, коптили, и мы долго потом ели копчёную форель.
Не особо люблю копчёную форель. И фазанов тоже.
Лорд Б. швырнул полено в камин с такой силой, что искры рванули в дымоход.
Леди Б. снова зарыдала.
Я выскользнула через входную дверь и вернулась в нашу квартиру. Тай тихо похрапывал. Мама всё ещё не вернулась. Я вынула всё из сумки и отнесла её полицейской в главный дом.
– Спасибо, Вивьен, – сказала она и посмотрела в сторону – мол, ты свободна.
Я хотела снова спросить про маму, но вместо этого молча вернулась в квартиру, захлопнула за собой дверь и заперла замок.
В этом доме я прожила всю свою жизнь, но всё равно сейчас чувствовала себя странно. Синие сполохи полицейских мигалок мелькали по стенам, словно отпугивали кого-то – вот только отпугивать было некого. Их что, никогда не выключают?
Я подумала о тех, кто остался в главном доме. Вокруг нас расстилались бесконечные акры пустошей, по
Тай проснулся, подошёл ко мне и положил голову мне на ногу.
– Привет, малыш, – сказала я и подхватила его на руки.
Он вывернулся, подскочил к двери, заскулил и заскрёбся по косяку. Он хотел на прогулку.
– Я знаю, но я голодная и… – я выглянула наружу, в темноту.
Мне было немного не по себе. Я никогда не боялась темноты, это Ноа был трусишкой, а не я. Но…
Я сбросила туфли и раскопала в буфете пакет растворимого томатного супа.
– Я сейчас, быстро, – сказала я Таю, надорвав пакет.
Ожидая, пока закипит чайник, я снова смотрела сквозь жалюзи на сполохи мигалок.
Хотела бы я знать больше.
Хотела бы я знать хоть что-нибудь.
Хотела бы я, чтобы мама была здесь.
«Он не вернулся домой. Когда Марион за ним приехала, его не было».
Значит, он исчез из школы. Либо его кто-нибудь забрал – но эту мысль я сразу отмела. Или…
«Учителя. Он когда-нибудь упоминал хоть кого-то из учителей?»
Почему она это спросила? Ноа что, влюбился в учительницу рисования? Он сбежал с кем-то? Не думаю, чтобы кто-нибудь мог в него влюбиться. Не думаю, чтобы кто-то вообще хотел иметь с ним дело. Он не милый, не привлекательный, не смешной, не симпатичный. Он мог сбежать разве что в знак протеста.
Это, наверно, возможно. Последний раз мы разговаривали с ним нормально, по-настоящему, когда закончили начальную школу. Ноа тогда сказал, что отец хочет, чтобы он стал адвокатом, как дядя Перегрин – денег у того завались. Идея была в том, чтобы заработать кучу денег и сохранить поместье для будущих маленьких Белкумов. Против денег Ноа не возражал, но учиться ради этого не хотел. Он хотел стать дизайнером или резчиком по дереву – ещё не решил, но адвокатом точно быть не собирался.
Так что, может, он просто хотел огорчить родителей и заставить их его выслушать.
Я вспомнила, как его мать плакала на диване. Цели своей он добился – но и мою маму тоже расстроил. По крайней мере, ей пришлось помогать полиции. Все работники в поместье на ногах, во дворе стоит четыре патрульные машины, а в темноте и холоде возятся люди в белом.
Так что если у него плохое настроение, то проблемы из-за этого у всех.
Я налила кипятку в кружку, добавила красный порошок и размешала. Села за стол и машинально потянулась за телефоном – но он остался у полицейской.
– Плохо дело, Тай, – сказала я. – Я отрезана от мира.
Тай заворчал и негромко гавкнул.
– Тай?
Он снова затявкал и запрыгал взад-вперёд по коврику около двери.
– Да в чём дело?
Я занервничала, подошла к двери сбоку и осторожно выглянула в окно. На ступеньках стояли Дейв и Крис и разговаривали. Наверно, они услышали меня или Тая, потому что через мгновение Крис постучал в дверь.
Я выдохнула. Почему-то происходящее меня сильно напрягало.
– Твой пёс хочет погулять? – голос Криса был преувеличенно весёлым. – Я тут подумал, ты переживаешь из-за всей этой суматохи – мало ли кто тут сегодня бродит. Могу взять его с собой.