Преступный викинг
Шрифт:
— Нет, храбрюсь от отчаяния.
— Может быть, ты привираешь от отчаяния?
— Я не лгу, — простонала она. — Ну что мне сказать, чтобы ты мне поверил? Дай подумать. В моем времени мы можем искусственно оплодотворить женщину, которая сама неспособна к зачатию. Мы можем заново пришить конечность, которая была полностью оторвана. Можем сделать пересадку сердца или почки. Всем детям делают прививки против оспы и…
— Довольно! — сказал он, поднимая обе руки. — Король может заинтересоваться твоими рассказами о чудесной
— Отведи меня к королю, — попросила она. — Об остальном я сама позабочусь.
Эйрик кивнул и недоуменно покачал головой.
— Сестра? Мне еще надо к этому привыкнуть.
Он встал и, поколебавшись, раскрыл ей объятия.
— Попозже ты мне расскажешь про этого Эдди, моего близнеца. Не сомневаюсь, он был ослепительно красив и очень отважен. — И он надулся как индюк.
Рейн шмыгнула носом.
— Да. И очень самонадеян.
Внезапно она переменила тему и спросила дрогнувшим голосом:
— Могу я повидать Селика?
Эйрик неопределенно пожал плечами.
— Я посмотрю, что могу сделать. Но, Рейн… Я не уверен, что Селик захочет тебя видеть.
— Почему?
Он скривился, но сделал попытку отшутиться.
— Он сейчас не так красив.
Она прижала руку к груди и на мгновение закрыла глаза, чтобы собраться с силами. Потом она посмотрела прямо в глаза Эйрику.
— Ради Бога, Эйрик, я врач. Он сильно изувечен?
— Смертельных ран нет, насколько я понял. Но… В общем, на нем нет живого места. Избит он и переломан страшно.
— Переломан? — ужаснулась Рейн.
Он кивнул.
— Рука, ребра… О Рейн, не знаю. Я только сегодня вернулся из Нормандии и видел его совсем недолго.
Рейн подняла голову. Кто-то должен заплатить за муки Селика. Только теперь она начинала понимать, что нет ничего опаснее, как быть формальным пацифистом. Но сейчас главное — освободить Селика.
— Сейчас ты должен договориться об аудиенции. У нас нет времени. И посмотри, может быть, ты найдешь что-нибудь — бинты, мази, короче говоря, бери все.
— Сначала тебе надо вымыться и сменить наряд. Король не захочет принять тебя в таком виде.
Он усмехнулся, когда она пихнула его с притворной досадой.
Немного позже, когда Рейн уже вымылась и переоделась в принесенную Эйриком прекрасную шелковую тунику с поясом цвета темного янтаря, она сидела на стуле и, сжав руки, внимательно слушала рассказ Эйрика о его встрече с королем Ательстаном.
— Король удостоит тебя аудиенцией завтра, но она будет короткой. Имей в виду, Ательстан в ярости из-за множества убитых Селиком саксов, и он счастлив, что наконец схватил Изгоя. Почти невозможно смягчить его.
Рейн с трудом проглотила слюну. Я еще поговорю с Тобой об этом, Господи. Не сомневайся.
— И я могу увидеть Селика?
Эйрик
— Когда?
Он протянул ей руку.
— Сейчас.
Они вышли из замка, пересекли двор и оказались в подземелье. Наверху располагался военный гарнизон, а внизу была тюрьма. Рейн поняла, что это та же самая сырая темница, в которой она провела почти целые сутки. Ночью в свете факелов она выглядела ничуть не лучше, чем днем. И вонь стояла такая же. А вопли и стоны, казалось, даже стали громче.
Несмотря на предупреждения Эйрика, несмотря на свою медицинскую практику в городской больнице, Рейн была не готова к тому, что ей пришлось увидеть.
Селик лежал на жесткой скамье, закрыв рукой лицо. Его одежда была изорвана в клочья, и он дрожал от холода и сырости. Рейн посмотрела на подбитую мехом накидку Эйрика, обещая себе, что укроет ею Селика перед уходом.
— Селик, — тихо позвала она и увидела, как он напрягся.
Он медленно убрал руку, как бы боясь того, что может увидеть.
— Рейн! — Он сел, застонав от боли. Потом бросил гневный взгляд на Эйрика. — Как ты посмел привести ее сюда, в эту чертову дыру?
— Всего несколько часов назад я была в точно такой же тюрьме, — заметила она и услышала, как Селик бормочет что-то об упрямстве женщин.
Поднеся поближе факел, она вскрикнула, рассмотрев его лицо. Оба глаза были сине-черные, распухшие и почти совсем заплывшие. Нос ему как будто, опять сломали. И его волосы — Господи Иисусе! — его прекрасные белокурые волосы были обрезаны, обрублены так близко к голове, что в нескольких местах она увидела кровавые следы топора.
— Твои волосы, — простонала она. — Ах, Селик, они обрезали твои прекрасные волосы.
Селик попытался рассмеяться, но у него не получилось.
— Господи, у меня все тело как отбивная, а женщина плачет о волосах.
Рейн опустилась на колени на камышовую подстилку возле тюфяка и обняла его. Слезы градом катились по ее лицу.
Он погладил ее по голове.
— Тише, милая, тише. Тебе не надо было приходить.
Рейн знала, что ее свидание с Селиком не будет длиться вечно, поэтому она поторопилась взять себя в руки. Она заставила его лечь и осмотрела его раны. Плача и причитая, она промыла и перевязала многочисленные порезы и синяки на его избитом теле.
Потом она послала Эйрика за палкой, которую использовала как шину для сломанной руки Селика. Она зашила глубокие раны у него на бедре, предплечье и на животе, хотя Селик едва ли не с испугом глядел на ее иглу. Разорванной простыней она крепко перетянула ему грудь и опухшее колено. Ей привилось дважды просить Эйрика менять воду в бадье, пока она не промыла все раны.
Наконец, одетый в чистые штаны и тунику, принесенные для него Эйриком, он стал выглядеть намного лучше. Они положили еду и немного денег в корзину у него в ногах.