Претендент

Хоук Гарольд

— Вот уж чего не знаю, того не знаю. Что смог — то починил, а там уж… — старпом развёл руками. — По крайней мере, впервые за столько лет в рейс вышли.

— Точно. — Сарасота изобразил известный жест с мизинцем и поднятым большим пальцем: — А может, того — по маленькой? Типа за удачное начало и отличное выполнение задания?

— Сэр… — покачал головой Сеймур.

— Всё-всё, сдаюсь, — капитан шутливо поднял руки, будто и впрямь сдавался.

31

Пятый

галактический сектор. Планета Джаватерра.

Головастик работал на разгрузке грузовых вертолётов «Си-Най» — летающих гигантов с огромными винтами над хвостом и кабиной. Эти машины за раз перевозили двадцать тонн груза или брали на борт сотню полностью экипированных бойцов. Защиту от обстрела с земли им обеспечивали толстые броневые листы на брюхе и нижней трети бортов, а от нападения с воздуха защищали кассеты с НУРСами и боковые турели с автоматическими пушками.

Раз в несколько месяцев в космопорт мятежников прибывали транспортные корабли среднего класса под завязку гружёные провиантом, обмундированием, медикаментами и боеприпасами. В такие дни пилоты воздушных грузовиков не знали покоя, тяжёлые вертолёты делали по нескольку рейсов в неделю, доставляя в гарнизоны необходимые грузы.

Головастику «посчастливилось» оказаться в лагере во время очередного аврала, рабочих рук как всегда не хватало и его вместе с другими анархистами отправили на разгрузку.

— Живее, Кшиштоф, чего тянешься как вошь по гаснику? — прикрикнул он на толстяка в застиранной до белизны робе. Тот нёс ящик с патронами, вяло переставляя ноги.

— Я устал! Сколько можно?! Это третий транспорт за сегодня. Кшиштоф бросил ящик на землю, сел на него верхом, достал платок и промокнул лоснящуюся от пота шею.

— Не ной, этот борт разгрузишь — останется ещё два и свободен, — сказал белобрысый парень высокий и худой как жердь. Он обогнул рассевшегося напарника и потащил тюк с вяленым мясом к продуктовому складу.

— О-о! — простонал Кшиштоф и сполз на землю. — Не могу я больше, делайте со мной, что хотите, но я разгрузкой заниматься не буду. Хватит с меня, — он упал на спину и раскинул руки.

Кунц мигом оказался рядом, дотронулся носком берца до толстого бока.

— А ну-ка вставай, нечего тут валяться.

— Не-а… — помотал головой Кшиштоф.

— Я приказываю встать! — прошипел Дик.

— «Махровые анархисты» никакой власти не признают и борются за свободу от всяких узурпаторов, так что ты начальственные штучки брось, здесь тебе не тут… — Кшиштоф широко зевнул и закинул руки за голову. — Иди вон к федералам там и командуй, а на гега… геги… на гогомона, как говорит камрад комиссар, орать не смей!

Семеро анархистов до этого таскавшие коробки к полевым складам остановились. Затерянные в глуши, оторванные от цивилизации они радовались любому развлечению, даже такому как эта ссора.

Ошалевший

от подобной наглости Кунц выхватил из кобуры пистолет:

— Встать, сволочь, или я пристрелю тебя именем грёбаной революции!

— Ого! — Кшиштоф приподнялся на локте. — Вот как ты запел, буржуйская морда! — Он повернулся набок, подпёр голову ладонью. — Я всегда знал, что ты засланец врагов мирового пролетариата. Камрад комиссар на каждой политинформации говорит: «Будьте начеку! Враг не дремлет! Он ждёт удобного момента, чтобы задушить хрупкие ростки революционного движения. Кругом враги, не теряйте бдительности! Смело искореняйте гидру контрреволюции твёрдой рукой трудового народа!»

Неожиданно легко для его массы Кшиштоф вскочил, рванул рубашку на груди.

— Чего ждёшь, контра?! Стреляй! — он выпятил волосатое пузо. — Стреляй, гнида, в открытую грудь! Я тебя не боюсь! Пусть я умру, моя смерть не будет напрасной, она ляжет кирпичиком в основу светлого будущего, которое мы, доблестные борцы революции, построим для наших потомков!

Кшиштоф запел гимн мятежников, ужасно перевирая ноты и чересчур возвышая голос. При этом его глаза сияли фанатичным блеском, а потный живот вздрагивал при каждом взмахе руками, которыми певец выражал патриотическое настроение.

В конце первого куплета среди слушателей раздался одинокий хлопок, позже донеслось ещё несколько робких аплодисментов и вот уже все анархисты разразились бурей оваций. Они свистели, хлопали, кричали «Браво!», «Бис!», подбрасывали в воздух кепи и вязаные шапочки.

Кшиштоф кланялся со словами благодарности, а полы рубашки колыхались на ветру, образуя за спиной подобие крыльев.

Кунц убрал пистолет в кобуру, пнул бунтаря в широкую задницу. Тот полетел вперёд и уткнулся носом в рыжую пыль.

— Дешёвый фигляр! — Головастик сплюнул на землю рядом с толстяком, рявкнул, сверкая молниями из глаз:

— Перерыв окончен! Если через пятнадцать минут борт не опустеет — я вас под трибунал отдам!

Анархисты наперегонки бросились к вертолёту. Кунц проводил их презрительным взглядом, придавил рифлёной подошвой шею бунтовщика.

— А с тобой, пингвин, я поговорю в палатке начальника штаба и с камрадом комиссаром там же пообщаюсь. Вот тогда и посмотрим кто из нас буржуйский наймит. Понял?

— Да… — прохрипел толстяк.

— Иди, работай!

Бунтовщик охнул от врезавшегося под ребро ботинка, опёрся ладонями в утоптанную землю, кое-как поднялся на ноги, но получив под зад, побежал за остальными.

— Слизни бесхребетные, — выругался Головастик.

— Камрад Кунц! — окликнули его сзади.

Дик обернулся. За ограждением из колючей проволоки стоял вестовой и призывно махал рукой.

— Срочно к начальнику штаба, — крикнул посыльный и сорвался с места.

«Пришли новости по сделке», — догадался Дик.