Преторианец. Кентурия особого назначения
Шрифт:
– Приложи… – мягко улыбнулся устод и громко обратился ко всем: – А теперь берите факелы и пойдемте. Распечатаем кувшинчик мусалассы… [18]
На заставу Сергей вернулся отрешенным и печальным. Закончилась целая глава его жизни. И какое продолжение последует?.. Однако уже во дворе родного модуля его грусть смело, как веником паутину. Дядя Терентий как-то подувял, а отец сиял, словно золотая подвеска на груди красавицы.
– Серый! – воскликнул он радостно. – Мы переезжаем. Мне квартиру дали!
18
Молодое
– Представляешь, – оживленно тараторила мама, – папу в Абхазию направляют! В Сухуми жить будем, у самого моря!
– Ур-ра! – завопил Сергей и обменялся с дядей тайным знаком: я посвящен!
Облегченно выдохнув, Воронов присоединился к коллективному выражению восторга.
Глава 3
Война
Абхазия оглушила и закружила Сергея, как беспечный и бестолковый карнавал. Глаза, изголодавшиеся на скупой и суровой палитре Памирского высокогорья, буквально объедались роскошеством красок Юга, пышным кавказским разноцветьем, расточительным до неприличия. Синее небо, лазурное море, белые домики в нагромождениях глянцевой зелени – понятно было, почему северяне, газовики и нефтяники, дурели на южных пляжах! Сдуреешь тут…
Хотя сперва Сухум Сергею не глянулся – дурацкий морвокзал, серое бетонное чудище, загораживал весь вид. Но потом семейство Лобановых потолклось около арки на набережной, куда выходили фасады сразу трех отелей – «Рицы», «Ткварчели», «Абхазии», – и Сергей признал-таки Сухум «русской Ниццей», где стыковались Турция и Греция, Россия и Кавказ, деловая Европа и знойный Восток.
Поселили Лобановых в ужасном Новом квартале, но близость Черного моря искупала убожество советского стиля. Квартиру полковник Лобанов получил на пятом этаже, с видом на садики в частном секторе, где поспевали мандарины и хурма, бушевали заросли мушмулы и лавровишни.
Протопав по гулким пустым комнатам, полковник опустил на пол громадный баул с пожитками, выдыхая заветное:
– Прибыли!
Мама суетилась вокруг картонного ящика с посудой.
– Сергей, – спросила она озабоченно, – а ты не опоздаешь с поступлением?
У Лобанова-младшего сразу испортилось настроение и холодок пробежал по хребтине.
– С каким поступлением? – пробурчал он, хотя прекрасно знал, с каким.
– А ты что, – выпрямилась мама, держа в обеих руках овальное блюдо, – в вуз уже не собираешься?
– Нет! – решительно сказал Сергей и внутренне сжался: ох, сейчас начнется…
– Сере-ежа-а! – протянула мама грозяще-укоризненно. – Как это понимать? Тебе год до армии!
– Ничего, – усмехнулся Сергей, – отслужу как надо и вернусь.
– И как же ты будешь жить – без диплома? У тебя ж вообще никаких «корочек» нет!
– Перекантуюсь как-нибудь, – пожал плечами Сергей и с деланым безразличием уставился в окно.
– Серый, – сказал молчавший до этого отец, – а ты, вообще, мыслил насчет будущего? Куда тебя тянет?
– Да он… – запальчиво начала мать, но полковник Лобанов успокаивающе обнял жену за плечи, и та сникла.
Сергей длинно
– Не знаю, батя, – честно признался он. – Я ж не потому не хочу идти в институт, что ленюсь. Ну не знаю я, чего хочу! Вот к чему меня тянет? Ат-тличный вопрос! Только вот ответа я на него пока что не нашел! – Сергей спешил высказаться, пока мама не перебила. – Говорят, в каждом свой талант зарыт. А мне-то какой откапывать? Все мои способности – это скорость реакции да координация движений, ну, приемчики всякие могу показать… Не лодырь вроде, кое в чем кумекаю. Надо будет, добьюсь чего угодно! Вот только чего именно? Какие такие мои желания? А фиг их знает…
Сергей насупился и мрачно глянул за окно, на праздничную зелень садов. После недолгого молчания отец спросил:
– И чем думаешь заняться?
Сергей почувствовал облегчение – гроза проходит! – и бодро ответил:
– Я еще там, у арки, объявление прочел. В военный санаторий спасатели требуются, там корочки не нужны, было бы здоровье…
В доказательство того, что здоровьем он налит по горлышко, Сергей повел костлявыми широкими плечами. Спасибо устоду Юнусу, набил в организм силы!
– Ладно, – вздохнул отец, – потом поговорим. Дуй в свой санаторий. Если что, я позвоню кому надо…
Устраиваться «через папу» не пришлось, Сергея взяли без разговоров – из Лобанова-младшего вырос высокий блондин с большими костлявыми лапами, с симпатичным жестким лицом и очень ясными серо-голубыми глазами. Такой, да чтоб не спас? Хотя следить за отдыхающими в бинокль и мужественно тащить из моря утопающих купальщиц Сергею почти что не пришлось. Основную массу времени отнимали прогулочные катера «Радуга» – то профилактику им делай, то моторы починяй. В паре с Сергеем работал его однолетка, Эдик Чанба, механик божьей милостью. Это был черноглазый здоровяк с длинными волосами а-ля хиппи, малорослый и коренастый. Эдик чаще всего разгуливал в одних леопардовых плавках, отчего загорел до цвета седельной кожи. Был он кавказских кровей, полуабхаз-полуадыг, русских девушек любил, а вот к Сергею относился прохладно и сдержанно. «Привет!», «Пока!» – вот и все общение.
…Закончился бархатный сезон, зима, короткая, как мини-юбка, сменилась бурным весенним цветением, и вновь курортники завалили своими бледными телами лежбища у моря. В августе 92-го Сергею стукнуло восемнадцать, и Родина-мать прислала ему повестку. Вместе с ним проходил медкомиссию и Эдик. Сын полковника Лобанова опознал его лишь по выгоревшим пятнистым плавкам – роскошный «хвост» хипповавшему абхазу срезали «под нуль». Получив военный билет, Эдик смягчился к Сергею, хотя черта между ними, за которую ни-ни, оставалась нестертой (Лобанов подозревал, что остаточная холодность вызывалась разницей в росте).
Перед «купцами» Сергей не слишком откровенничал и о своем владении приемами панкратиона не распространялся. Ну его… Забреют еще в десантуру и погонят в «горячую точку»! А оно ему надо?
Однако судьбу обмануть не удалось.
Темно-зеленый «КамАЗ» с табличкой «ЛЮДИ» на коробчатой будке отъехал от военкомата, взрыкивая дизелем, и вывернул на Профсоюзную. Новобранцы, выглядывая в узкие окошки, дико засвистели и затарабанили по гулким стенам: прощай, гражданка!