Преторианец
Шрифт:
И по кругу, по кругу, по кругу… Не размыкая глаз после жутких пяти часов полусна-полуобморока. Хрипло дыша, выкашливая муку из легких, упираясь босыми ногами в выщербленный пол. Под глухое громыхание жерновов, под скрип и дробный треск размалываемых зерен, под звяканье ржавой цепи, которой Джуманиязова приковали к мельнице.
И не дай тебе Аллах свалиться в изнеможении! Тут же по лестнице ссыпется Пакор или сынок его Артавазд и начнет отводить душу – с криком и бранью охаживать Мир-Арзала плеткой.
Отныне в жизни
Мир-Арзал сильно вздрогнул и проснулся, тараща глаза в полутьму. Так это ему снилось?! Это он во сне по кругу, по кругу?! Что такое?.. Дневной свет пыльными лезвиями сек подполье из щелей в полу и потолке, но тихо было наверху. Никто не бранился, не грюкал по ступеням в сандалиях, обещая «лодырю-мукомолу всю спину исполосовать!».
Мир-Арзал сел и потряс кудлатой головой. С волос посыпалась мука.
Поднявшись на затекших ногах, он пошатнулся и вцепился в дверную решетку из кривоватых, но очень прочных стволиков саксаула.
– Э-гей! – крикнул он. – Пакор! Артавазд!
А в ответ – тишина… Нет, вот чьи-то шаги! Артавазд?! Мир-Арзал кинулся к рычагу и уперся в него руками и грудью. Жернов пошел легко, зерна не мешали вращению. Да что случилось?!
– Эй! – послышался дребезжащий голос. – Что шумишь, аншахрик? [64]
64
Аншахрик – раб-военнопленный.
Мир-Арзал обернулся и увидел Сурхана, человека безобидного, приносившего ему бобы, а по великим праздникам не жалевшего подливки.
– А где все? – спросил Мир-Арзал на ломаном латинском. – Не пойму… Тихо везде. Что случилось?
Сурхан закряхтел и покачал головой.
– Война… – вздохнул он. – Римляне подступили к городу. Хозяина нашего убило – пробило насквозь дротиком из баллисты и пришпилило к старой чинаре…
– Так ему и надо! – вырвалось у Мир-Арзала.
Не думая, он брякнулся на опухшие колени и даже не почувствовал боли.
– Отпусти меня, старик! Не помирать же мне в этой норе?!
– Ты же дэв! – усмехнулся Сурхан. – Чего ж ты не порвал цепи и не снес решетку?
– Да какой из меня дэв… Выпусти!
Сурхан подумал-подумал и рукой махнул. Сходил наверх и вернулся с молотом и клином. Отперев решетку, он склонился над цепью и вставил клин в окову.
– Бей! – приказал он.
Мир-Арзал подхватил молот, размахнулся и ударил по клину. С третьего удара болт лопнул, и Мир-Арзал освободил ногу. А на счет «четыре»
Наверху Мир-Арзалу пришлось туго – дневной свет резал глаза. Первым делом Джуманиязов, давясь и жмурясь, пожрал черствые лепешки, запивая их теплым вином, оставшимся в кувшине с вечера. Подкрепившись, он быстренько омыл лицо, примерил хозяйские шаровары и какую-то дурацкую длинную рубаху без рукавов – Пакор называл ее туникой.
И только потом отправился вызволять товарищей. Сперва вывел из норы под мельницей Даврона, потом они вдвоем вызволили остальных подельников, прикованных к храмовому колодцу.
– Аллах акбар! – щерил зубы Исмат. – Уа Мир-Арзал расуль Аллах!
– Не богохульствуй! – пробурчал Тураб, расчесывая худые телеса, искусанные насекомыми.
– А нету, выходит, Аллаха! – захихикал Исмат. – И Мухаммед не родился еще!
Шавкат, охая и шепотом бранясь на русском, растирал мозоль на шее, натертую кованым ошейником.
– Неужели все кончилось? – простонал он.
– Все только начинается, братцы-мусульманцы! – ухмыльнулся Мир-Арзал.
– Опять грабить? – упавшим голосом спросил Шавкат.
– Я ж тебе когда еще говорил: без автоматов мы пустое место! Грабить… Прежде чем грабить, ты пойди да выучись мечом махать! Придется нам по новой служить…
– Весь вопрос, – подал голос Даврон, – кому именно? И за что?
– Вопрос в тему! – кивнул Мир-Арзал. – С хозяевами мы точно не уговоримся, но пожаловали гости…
– …Мы им помогаем… – подхватил Даврон мысль вожака.
– …И Рум отсчитывает нам полновесными золотыми! – закончил Мир-Арзал. – Прикинь?!
– Помогаем… – буркнул Тураб. – Это как? Выполним интернациональный долг?
– Ворота откроем! – рубанул Даврон.
– Да ну-у… – протянул Исмат. – Там столько стражи…
– Исма-ат! – ласково сказал Мир-Арзал. – За легкий труд золотом не платят! Все пожрали? Спим до вечера! Из дома не выходить!
Обыскав весь особняк, Мир-Арзал нашел то, что искал, – целый моток прочной веревки, крученной из конского волоса. Намотав ее на тело поверх туники, Мир-Арзал накинул сверху плащ-химатий.
– А не порвется? – боязливо спросил Шавкат.
Даврон презрительно фыркнул.
– Пойду один, – успокоил Шавката Мир-Арзал, – я получше вас шпрехаю на ихней латыни!
Из дома Артавазда экс-дэвы, а ныне беглые рабы не выходили на улицу до сумерек, пока их глаза не перестал резать свет, от которого «дэвы» отвыкли в подполах. А только закатилось солнце, малюя запад в красный и лиловый, Мир-Арзал со всей гоп-компанией покинул проклятый дом, еле подавив в себе желание поджечь его. Нельзя! Незачем привлекать внимание. Но он вернется сюда, когда отопрет римлянам ворота! И тогда он припомнит – всем им!