Преторианец

Скэрроу Саймон

– Восшествию?

– Ну да. Это будет годовщина со дня восшествия Клавдия на императорский трон. Он проведёт парад здесь, в лагере, потом будут сражения гладиаторов и другие представления, а потом всеобщий праздник. Он ведь не забывает, кто привёл его к власти, и принимает все меры, чтобы поддерживать хорошие отношения с преторианской гвардией. Так что можете начинать привыкать к императорской щедрости. Это всё так, только наша служба вовсе не сплошной праздник. Префект Гета жутко муштрует и дрессирует нас, чтобы, если поступит такой приказ, мы могли драться как следует.

– Ага, мы видели преторианцев в бою, – сказал Макрон. – Это в Британии было.

Ребята хорошо там дрались.

Преторианец просиял.

– Вы были там? При Камулодунуме?

Макрон кивнул.

– Я слыхал от тех, кто сопровождал императора, что это была тяжёлая битва.

– И впрямь тяжёлая. Но этого могло бы и не случиться. Варвары приготовили для нас настоящую ловушку. И если бы Клавдий так не настаивал на немедленной атаке, чтобы сразу добиться крупной победы, тогда нас бы не застали врасплох. А в итоге победу обеспечил Второй легион, он всех выручил и спас шкуры преторианцам и самому императору.

– И вы были во Втором легионе, верно?

– Точно. И гордимся этим. Второй легион Августа – лучший легион во всей армии. Тебе бы следовало на нас тогда поглядеть, малыш! Битву за битвой выигрывали, кельтов прямо-таки на части рвали. А они ведь вовсе не слабаки, заметь себе! Кельты – здоровенные парни, храбрые, всегда готовые скорее броситься в бой и сражаться. Кампания была нелёгкая. Я знаю, что многие в Риме так не считают. Но их-то там не было. А я там был, так что я знаю, что говорю, а говорю я истинную правду. Не так ли, Ка…

Катон громко кашлянул и уставился на Макрона яростным взглядом. Тот покраснел и тоже прокашлялся, прежде чем продолжить.

– Сам спроси вот у Капитона, когда он наконец откашляется.

Преторианец поглядел на Катона, потом повернулся обратно к Макрону.

– Вот что, Калид, один маленький совет. Я бы на твоём месте следил за своими словами, когда ты станешь выступать по поводу своего легиона перед другими нашими ребятами. Они, видишь ли, склонны считать, что раз уж они оберегают императора, то они и есть лучшие солдаты во всей армии.

– А сам ты как считаешь?

– Да я-то только гвардию и видел. Так что с моей стороны будет довольно неосмотрительно вылезать с собственным мнением по поводу вещей, о которых я не имею никакого представления.

Макрон улыбнулся.

– Какой умненький мальчик!

Тут они добрались до самого сердца преторианского лагеря, и Катон с Макроном впервые увидели колоннаду вдоль фронтона здания штаба и украшенный пилястрами вход в него. Макрон аж присвистнул.

– Клянусь Юпитером, это больше смахивает на храм, чем на армейское здание.

Они прошли сквозь ворота, задрав головы вверх и любуясь резьбой по камню, украшавшей сводчатый потолок, аркой возвышавшийся над ними. За входом было широкое открытое пространство, по оценке Катона, не менее ста футов в каждую сторону, также окружённое колоннадой. Прямо напротив ворот был ещё один вход, он вёл прямо в помещения командования, расположенные на дальней стороне площади. Группы чиновников, закутанных в плащи, поспешно пробегали по своим делам, а секция преторианцев стояла на часах, охраняя вход. Молодой преторианец передал опциону, командиру этой секции, полученный им приказ, потом опустил свой щит и отстегнул пояс с мечом и кинжалом, положив всё это на стол в кучу другого оружия, оставленного при входе другими посетителями.

Опцион кивнул Катону и Макрону.

– Оставьте свои вещички здесь. Оружие есть?

Катон указал на мешки:

– Оно здесь.

– Оно здесь, мой

господин, – резко поправил его опцион.

Катон напрягся.

– Да, мой господин.

– Уж не знаю, какая у вас там дисциплина в легионах, но у преторианцев она на самом высоком уровне, – продолжал опцион, а Макрон торопливо принял стойку «смирно», встав рядом с Катоном. Опцион презрительно скривил рот, оглядывая потрёпанные туники и плащи легионеров. – То же относится и к вашему снаряжению. Префект Гета любит, чтобы его люди имели отличный внешний вид. А вы двое смотритесь как бродяги. Вот что, я не желаю вас тут видеть, пока вы не будете чисто и аккуратно одеты. Понятно?

– Да, господин! – хором ответили Катон и Макрон.

– Отлично. Парень, отведи эту парочку к центуриону Синию. – Он улыбнулся ледяной улыбкой. – Полагаю, на центуриона ваш видок произведёт не менее неблагоприятное впечатление. Ступайте.

Они последовали за молодым преторианцем в вестибюль при входе, а потом прямо в длинный зал с кабинетами по обе его стороны, где за длинными столами сидели чиновники и писцы, разбиравшие груды восковых табличек и корзины со свитками. Длинные щели высоко в стенах здания пропускали едва ли достаточно света, чтобы освещать их рабочие места, и Катон заметил, что многие писцы близоруко щурятся, стараясь рассмотреть мелкие буквы в документах, которые читают. Он всё ещё кипел внутри от холодного приёма, который им с Макроном оказали по прибытии в лагерь. Катон уже слишком привык за последние годы к почтению со стороны рядовых, так что испытал настоящее потрясение, будучи внезапно отброшен к первым дням своей службы в армии, раз к нему снова стали относиться как к рядовому солдату. Он теперь уже не был префектом Катоном, он стал просто рядовым Капитоном и теперь должен жить, дышать и вести себя так, как полагается по этой роли. То же самое относилось и к Макрону. Глянув в его сторону, когда они проходили мимо первых дверей кабинетов, Катон убедился, что Макрон выглядит совершенно невозмутимо, словно того разноса, который они только что получили, вообще не было. Вот удивительно-то, подумал Катон. Уж Макрон-то первым должен был взорваться от такого приёма.

– Мы пришли, – объявил преторианец. И указал на ближайшую дверь. В отличие от остальных кабинетов, этот был закрыт. – Приёмная центуриона Синия.

Он постоял немного, давая новичкам собраться с духом, потом постучал.

– Один момент! – донёсся приглушённый голос из-за двери. И через короткое время приказ: – Заходите!

Молодой солдат поднял запор на двери и толкнул её внутрь. Прошёл в кабинет, встал по стойке «смирно» и поклонился.

– Докладываю, что опцион караульных у главных ворот приказал мне привести этих двоих новичков в штаб, мой господин.

Катон, будучи ростом выше многих других, мог рассмотреть помещение поверх плеча преторианца. Центурион как раз убирал восковую табличку в шкатулку для документов, стоявшую на его столе сбоку. Синий выглядел довольно молодо, около тридцати лет, может, чуть больше, – слишком молодо, чтобы уже иметь такой чин; Катон решил, что его сразу назначили центурионом. Видимо, из богатой всаднической семьи, отказался от всяких сословных привилегий, чтобы вступить в преторианскую гвардию. У этого командира были светлые волосы – необычно для римлянина, – тщательно зачёсанные в попытке скрыть признаки начинающегося преждевременного облысения. Это был стройный мужчина, жилистый и с суровым выражением лица. Однако, когда он поднял взгляд, на его лице появилась тёплая улыбка.