Преторианец

Скэрроу Саймон

– Спасибо, господин.

Бурр перенёс своё внимание на Макрона.

– А как насчёт тебя? Судя по твоему виду, ты из старичков. Сколько лет на службе, Калид?

– Двадцать три, мой господин.

– Клянусь всеми богами, и всё ещё просто легионер? Ты должен был уже быть убит к настоящему времени или получить повышение до центуриона. Ну, по крайней мере, до опциона. Так в чём причина?

Макрон проглотил обиду и ответил прямо, без увёрток:

– Я рядовой, господин, от начала и до конца. Не вижу смысла добиваться повышения. Мне нравится просто быть солдатом. Я неплохо умею драться и в своё время положил немало врагов Рима.

– Хороший воин – это одно, однако сумеешь ли ты соответствовать требованиям, предъявляемым к преторианцу? Ты ж всё время будешь теперь на глазах у всяких

сенаторов и прочих. Тут требуется нечто большее, чем просто быть хорошим солдатом и уметь убивать врагов. И если ты скурвишься и опозоришь преторианскую гвардию, ты опозоришь самого императора и, что ещё хуже, гораздо хуже, опозоришь меня. И если такое случится, я наеду на тебя со страшной силой, прямо как гора дерьма. Это тебе понятно, Калид?

– Да, господин.

Последовала пауза, пока трибун давал им возможность как следует усвоить его предупреждение, потом он прочистил глотку и продолжил уже более спокойным тоном:

– Я сейчас скажу вам то, что говорю каждому новичку в гвардии. Вы пришли к нам в трудное время. Император стареет, он долго не протянет, даже если какой-нибудь идиот из сенаторов объявит о его обожествлении и они все за это проголосуют. И это скверно, потому что среди всех императоров этот был из лучших. Однако он всё-таки смертный, из плоти и крови, так что всё равно умрёт. И наша задача – обеспечить, чтобы он умер своей смертью, от естественных причин. Да-да, я помню эту шуточку насчёт естественных причин смерти в императорском семействе, они включают в себя такие заболевания, как отравление, удар ножом в спину или мечом в брюхо, удушение с помощью подушки и так далее. Но пока я командую когортой дворцовой охраны, такого не произойдёт. Так что на дежурстве вам следует держать глаза открытыми, смотреть в оба. Я не доверяю этим германским уродам из личной охраны, да и вообще мне на них наплевать. Наша задача – остановить любого, кто задумает подойти к императору Клавдию достаточно близко, чтобы эти германцы получили шанс оправдать своё жалованье. Что касается лично меня, то моя задача вот какая: мои люди составляют первую и последнюю линию обороны. И если кому-то из вас придётся броситься вперёд, чтобы собственным телом прикрыть императора от ножа убийцы, вы сделаете это без всяких колебаний. Если вы к такому не готовы, вам нет места в моей когорте. Понятно?

– Да, господин, – в унисон ответили Катон и Макрон.

– Хорошо. Как я уже сказал, положение сейчас трудное. Тут во дворце развелось полно всяких партий и фракций, и они уже строят планы на предмет наследования трона. Одни стоят за Британика, другие поддерживают этого выскочку Нерона. А кроме них есть ещё эти проклятые вольноотпущенники – Паллас, Нарцисс и Каллист, все хитроумные и ненадёжные мздоимцы и жулики. Только и смотрят, как бы получше заключить альянс с избранным ими кандидатом на императорский пурпур. По мне, так это хорошо, но только пока они не начали предпринимать меры, чтобы ускорить этот процесс. Так что глядите в оба, ищите признаки угроз изнутри и опасностей снаружи. Вопросы есть? – Он посмотрел на каждого из них. – Нет? Тогда я велю Тигеллину завтра ознакомить вас со всеми правилами внутреннего распорядка, принятыми во дворце. И вам надо бы побыстрее всё это усвоить, поскольку послезавтра я уже поставлю вас на дежурство. Тут всё просто: или вы плывёте, или тонете. Понятно? Тогда всё, свободны!

Глава седьмая

– Треклятая свора игрушечных солдатиков, вот кто они такие, эти преторианцы! – высказался Макрон, когда они шли по улочке, ведущей к таверне, которую им назвал Фусций. Уже наступила ночь, и они закутались в плащи, защищаясь от ледяного холода зимней ночи. По обе стороны улицы сплошной тёмной массой возвышались громады дешёвых многоквартирных жилых домов, в которых лишь изредка виднелись лучики масляных ламп или сальных свечей, мигающих внутри. Гнусная вонь – смесь запахов пота, канализации и гниющих овощей – наполняла воздух. Макрон резко выдохнул: – Бездельники, только и делают, что к парадам готовятся.

– А я думал, тебе нравится именно этот аспект нашей новой службы, –

ответил Катон. – Ты ж сам мне не раз говорил, что именно муштра сделала римскую армию столь успешной в бою.

– Да-да, конечно, но только если не перебарщивать, – мрачно признал Макрон. – Дело-то в том, что муштра готовит людей для боя, а не для бесконечных парадов и прочих церемоний. Они ж должны быть солдатами, а не бесполезными убогими украшениями.

– Ну, это как поглядеть… У них есть свои положительные стороны, порыв, например, стремительность. И когда им приходится сражаться, они уж не посрамят чести и репутации гвардии.

Макрон искоса посмотрел на Катона и тут же споткнулся о тушу дохлой собаки.

– Вот дерьмо! Весь в тухлятине перемазался, все калиги запачкал… – Он остановился, чтобы почистить калиги, поскрёб ими о стену. – Что я хотел сказать, так это то, что шансов увидеть преторианцев в бою столько же, сколько вероятности застукать целомудренную весталку на пьяной оргии. Случается, конечно, но не слишком часто.

– Нас сюда не сражаться прислали. И я не желаю оставаться в преторианской гвардии дольше, чем будет необходимо. Мы тут оказались с одной-единственной целью.

– Да знаю я, найти и покарать изменников.

– Вообще-то я рассчитываю наконец получить от этой змеи Нарцисса всё, что нам причитается.

Макрон засмеялся и похлопал друга по плечу.

– Вот тут ты совершенно прав, парень!

Катон улыбнулся. Как бы ни ненавистна ему была необходимость вновь зарабатывать повышение до ранга префекта, было неплохо уже то, что они с Макроном теперь были на равных – оба рядовые. У них, конечно, возникали моменты напряжённости в отношениях, когда Макрону приходилось считаться с более высоким чином Катона, но теперь Катон уже сожалел о той лёгкости, которая существовала между ними в прежние годы. Такое положение, конечно, изменится, как только они выполнят это задание, с грустью подумал Катон. Если Нарцисс сдержит своё обещание, тогда его чин префекта будет подтверждён, и он получит под команду когорту вспомогательных союзнических войск. А Макрон, по всей вероятности, получит назначение в легион, и им придётся расстаться. При условии, естественно, напомнил себе Катон, что их задание будет успешно выполнено.

– Кажется, это вон там. – Макрон указал в дальний конец улицы, где была небольшая площадь с общественным питьевым фонтаном. В начале вечера поднялся сильный ветер, он по большей части разогнал тучи дыма, висевшие над Римом, так что теперь на небе поблёскивали звёзды, бросая на город слабый свет, выделяя очертания крыш жилых домов на склонах Эсквилинского холма. Когда они вышли на эту площадь, увидели справа аккуратно нарисованную вывеску «Винная река». Дверь под вывеской на секунду растворилась, изнутри на площадь выплеснулись взрывы смеха и крики, оттуда, пошатываясь, выбрался на площадь человек и начал блевать, едва освещаемый тёплым светом, отбрасываемым лампами и свечами, что горели внутри.

– А вот и отрыжка этой реки, так сказать, её излив.

– Очень смешно. Пошли тогда к истокам. У меня глотка пересохла.

Катон придержал друга за руку, стараясь его вразумить.

– Конечно, надо выпить. Только не напивайся. А то ещё проговоришься.

– Можешь на меня положиться. Я буду трезв, как невинная весталка.

– Это не слишком впечатляющее сравнение, если судить по некоторым сплетням.

Они пересекли площадь и аккуратно обошли мужчину, склонившегося над сточной канавой и продолжавшего извергать из себя выпитое и съеденное. Пройдя через двери внутрь, Катон увидел, что таверна большая и простирается далеко в глубь здания, под жилыми помещениями выше этажом, который опирался на толстые колонны, разделявшие зал. Таверну уже заполняли вечерние посетители, и нагретый воздух здесь был пропитан дымами от коптящих ламп и свечей и кислым, едким запахом дешёвого вина. Пол, вымощенный каменными плитами, был покрыт тонким слоем соломы и опилок. По прикидке Катона, здесь сейчас в большой тесноте скопилось более сотни мужчин и несколько женщин, все столы были заняты, так что некоторые клиенты сидели, просто привалившись к стенам. Здесь собрались небольшими группами закончившие дежурство гвардейцы, а также солдаты из когорт городской караульной стражи. Остальные были гражданские лица.