Превратности судьбы
Шрифт:
Я решила, что след на конверте был оставлен Николасом Сэбином. Я вдруг очень отчетливо себе его представила и вздрогнула.
– Есть еще, – медленно сказал доктор, – для тебя записка от него.
– Записка? – удивленно переспросила я.
– Да. Я ходил навестить его, как только ты уехала из Ченгфу в то утро. – Доктор Ленгдон теребил в руках бумагу. – Я хотел ему сказать, что ты благополучно уехала, и спросить, могу ли я… ну, могу ли я что-нибудь для него сделать. Он написал эту записку и попросил передать тебе. Я знаю, что в записке: он мне ее показал.
Я взяла записку и развернула ее.
«Дорогая Люси!
Я не знаю, когда ты будешь в Англии, но у меня к тебе просьба. Пожалуйста, не ходи к моим адвокатам и не рассказывай о нашей женитьбе, пока не пройдет полгода с того дня, как доктор Ленгдон даст тебе эту записку. И еще одна просьба: оставь, пожалуйста, доктору немного денег из тех, что я подарил тебе на свадьбу. Я хочу поблагодарить его за помощь и доброту, а у меня уже ничего нет. Никогда не меняйся.
С любовью твой преданный муж Ник».
На сердце было тяжело, глаза резало. Я пожалела, что не могу плакать. Я знала, что последняя строчка – шутка, но была уверена, что она написана не для того, чтобы надо мной посмеяться. Вероятно, он смеялся над самим собой, и я даже могла представить, как он улыбался, когда писал эти слова.
– Что значит: «никогда не меняйся»?
– Думаю, то и значит. Ты нравилась ему такой, какая ты есть. Что скажешь об остальном?
Я снова перечитала записку.
– Я сделаю, как он просит, доктор Ленгдон. Мне не нужно никакое наследство. Думаю, я бы пошла к его адвокатам, если бы у меня была такая возможность только потому, что так хотел мистер Сэбин, но теперь я могу не беспокоиться об этом какое-то время.
Было видно, что доктору неловко, и я решила, что из-за денег. Поэтому я торопливо сказала:
– Я рада, что все соверены останутся у вас. Если я хоть что-то себе возьму, мне придется объяснять, откуда они. Все равно я бы отдала их мистеру Феншоу, поэтому, доктор, возьмите их себе. Я думаю, они вам сейчас нужнее, чем миссии.
Он заколебался, потом с неохотой кивнул:
– Что ж… я тебе очень благодарен, Люси. Поверь мне, деньги не пропадут.
Мы допили чай и пошли через город к южным воротам и дальше, за ворота, вверх по склону холма, на котором было английское кладбище. Доктор Ленгдон привел меня к свежей могиле с деревянным крестом. На кресте раскаленным железом было выжжено: «Николас Сэбин» – и больше ничего.
Мы молчали. Душа у меня болела, и я была рада, что уезжаю из Китая, страны, где такой ужасный и жестокий человек, как Хуанг Кунг, имеет право творить подобное. Минут десять я собирала маленькие белые цветы, которые начали появляться в конце зимы. Мисс Протеро говорила, что они похожи на английские подснежники. Я собрала букетик и положила его на могилу. Я знала, что нужно прочесть молитву, но в голову ничего не приходило. В конце концов, я сказала:
– Спите спокойно, мистер Сэбин. – И мы пошли вниз в полном молчании.
На одной из улиц нам попались погонщики мулов. Они сидели на корточках у стены и наблюдали за двумя своими товарищами: те играли в лиу-по заостренными палочками. Один из зрителей запустил
– Знамение времени. Хорошо, что ты уезжаешь, Люси.
Когда мы прощались на улочке, ведущей к его дому, он наклонился и поцеловал меня в щеку.
– Береги себя, Люси. И если будешь думать обо мне иногда, помни, что я твой друг. – Он снова смотрел неуверенно и беспокойно. Но я не понимала почему.
– Конечно, доктор, как же еще я могу о вас думать? – ответила я.
Он почесал лоб, устало улыбнулся и сказал:
– Никогда не знаешь, что может случиться.
Позже, когда я уже шла по дороге в Цин Кайфенг, я мысленно возвращалась к последним словам доктора Ленгдона. Я хотела понять, что же он имел в виду. Ответа я не нашла, но мне удалось хотя бы на время позабыть о том, что меня ждало впереди. Очень скоро я отправлюсь в длинное путешествие, чтобы начать новую жизнь среди незнакомых людей в незнакомой стране. Я убеждала себя, что это просто замечательно, что у меня будет интересная жизнь, но в душе я боялась.
Прошел всего час, когда я подошла к тому месту, где дорога начинала подниматься в гору, а затем резко ныряла вниз и петляла среди беспорядочно растущих деревьев. Подойдя к спуску, я увидела в отдалении всадника, ехавшего мне навстречу. Его лошадь шла шагом, а голова низко склонялась на грудь, словно он глубоко задумался или дремал.
Я его сразу узнала по одежде и лошади, но прежде всего по золотистым волосам. Это был Роберт Фол-кон, чужак – англичанин, который загадал мне странную загадку и предупредил, чтобы я опасалась человека, за которого теперь вышла замуж и которого уже не было на свете. Мне не хотелось встречаться лицом к лицу с Робертом Фолконом, потому что он станет задавать вопросы. Он ехал с опущенной головой и еще не видел меня. Я чуть было не юркнула за деревья, когда заметила снизу какое-то движение и замерла от страха.
Трое мужчин выскочили из-за деревьев, служивших им прикрытием, когда Роберт Фолкон поравнялся с ними. Один из них бросил короткую дубину, и всадник покачнулся от удара по голове. Другой нападавший ухватил поводья, а третий стащил за руку Роберта Фолкона. Удар, вероятно, оглушил его, потому что он просто свалился на землю. Нападение произошло так быстро, что я еще не успела опомниться от страха, когда один из грабителей наклонился над неподвижным телом, а другой подошел, чтобы взять дубину.
Прежде чем я подумала, что же мне делать, я обнаружила, что бегу вниз и кричу что есть мочи:
– Солдаты Хуанг Кунга! Солдаты мандарина! Бегите, бегите скорее!
Три испуганных лица повернулись в мою сторону. Я знала, что они меня не видят из-за бугра на дороге, поэтому снова закричала. Двое побежали и скрылись за деревьями. Третий, державший лошадь, попытался вскочить на нее, но был сброшен и едва увернулся от удара копытом. Через мгновение он тоже исчез за деревьями.
Роберт Фолкон был неподвижен, но, когда мне оставалось до него с десяток шагов, он пошевелил ногой, затем – рукой, а когда я подбежала, поднял голову и изумленно уставился на меня. Я сказала: