Превратности судьбы
Шрифт:
Аманда сказала:
– Попробуй отгадай.
Я была в нерешительности. В китайской семье намерения главы семьи не обсуждались. Но здесь была Англия. Люди вели себя по-другому. Все выжидающе смотрели на меня. Я вежливо поклонилась мистеру Грешему и сказала:
– Я знаю, что вы заплатили миссии большие деньги, сэр… – я говорила медленно. На ум приходили лишь китайские слова. Мне пришлось переводить: – Для меня большая честь, что вы выбрали такую ничтожную и недостойную, как я, себе в наложницы, когда ваша жена постарела.
Тишина была ужасающая. Казалось,
Миссис Грешем побелела, рот отвалился, глаза выпучены от шока и возмущения. Эмили выглядела так же, как и ее мать, но в ее испуганном взгляде можно было прочесть и восторг вперемешку с ужасом. Брови Эдмунда взлетели так высоко, что почти слились с волосами. У Аманды округлились глаза. Она была скорее озадачена, чем потрясена, потому что не совсем понимала, что вызвало такой шок. Но в его значительности она не сомневалась.
Мистер Грешем встал. Его лицо потемнело от ярости.
– Как ты смеешь? – жутким шепотом спросил он. – Как ты смеешь так говорить в присутствии моей жены и моей семьи? В тебе нет ни капли стыда? – Он указал на дверь трясущейся рукой: – Ступайте в свою комнату, мисс! Немедленно!
Меня как громом поразило. Я поняла! Я вела себя, как последняя дура. У английских джентльменов нет наложниц. Если бы я подумала, если бы я решилась подумать, я бы вспомнила. Но по своей глупости, узнав, что меня купил богатый человек, я решила, что меня купили для того, для чего купили бы в Китае. Поэтому я запрещала себе думать о будущем.
Ярость мистера Грешема привела меня в такое оцепенение, что я не чувствовала под собой ног. Я взглянула на Аманду и увидела, что даже она испугана. Эдмунд вытер платком лоб и сказал:
– Отец, я думаю, мы должны принять во внимание…
– Помолчи, Эдмунд! – оборвал его мистер Грешем. – Не смей оправдывать бесстыдные разговоры за моим столом! Здесь, под моей крышей, в присутствии твоей матери, этот… этот испорченный ребенок заявляет, что я купил ее с гнусной целью!
Мой голос, когда я смогла говорить, звучал не громче шепота:
– Я умоляю вас простить меня, мистер Грешем. Я привыкла, что в Китае…
– Довольно! – закричал он. – Нечего разыгрывать из себя невинность, мисс! В свою комнату, немедленно!
За моей спиной раздался голос Марша:
– Пожалуйте, мисс Люси, – он отодвинул стул, чтобы я встала. Я повернулась к нему, он был спокойным, как обычно. Он проводил меня до двери и открыл ее. Мистер Грешем хрипло сказал:
– Оставьте нас, Марш. Я позвоню, если вы понадобитесь.
Дворецкий ответил:
– Хорошо, сэр, – и вышел вслед за мной. Дверь еще не закрылась, как миссис Грешем заговорила. В ее голосе слышались страдальческие нотки:
– Господи, Чарльз, что ты наделал? Я умоляла тебя подумать. Что за существо ты навязал нам?
Я медленно шла через холл к большой лестнице. Я была в отчаянии. Теперь я понимала свою ошибку. Но почему она вызвала такой шок?
Я была уже у лестницы, когда услышала:
– Мисс Люси!
Я оглянулась. Мистер Марш проводил меня до лестницы и теперь смотрел на меня сверху вниз со странным выражением, в котором за суровостью я увидела что-то похожее на сочувствие, удивление и даже радость.
– Не переживайте сильно, мисс Люси, – сказал он, – я полагаю, мистер Эдмунд уже понял, что ваше оскорбление было не намеренным, что вы по-другому воспитаны. Он обязательно поговорит с хозяином, когда мистер Грешем остынет.
Моя благодарность была настолько сильна, что у меня выступили слезы.
– Вы очень добры, мистер Марш.
Он улыбнулся.
– Только слуги зовут меня так. Для вас я – Марш.
– О, сэр, я не могу: вы – мужчина, старше…
– Вы уже не в Китае, мисс Люси. Для своего же блага вы должны вести себя так, как того требует ваше положение здесь.
– Да. Извините. Мне так тяжело, – мой голос задрожал, и я глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. – Я знаю, что вела себя глупо. Но что мне делать? Что бы я ни сказала, они сердятся, особенно миссис Грешем. Она считает, что я все выдумываю.
– Что выдумываете, мисс Люси?
– Ну… Эмили спросила, видела ли я палача, и, когда я сказала правду, миссис Грешем рассердилась и сказала, что это глупая выдумка. А вечером они все на меня рассердились за то, что я сказала, что кролик вкуснее кошки.
– Не удивительно, что они вам не верят, мисс Люси.
– Но вы мне верите, мистер Марш? – спросила я. – Извините… Марш.
– Это уже лучше. Да, конечно, я вам верю, мисс Люси. Я знаю Гонконг, Шанхай, Порт Саид, Бомбей и еще много таких мест по всему миру. – Увидев, что я удивлена, он объяснил: – Я не всегда был дворецким, мисс Люси. Я долго служил в армии денщиком и много путешествовал. – Он стряхнул невидимую пылинку с рукава. – Могу я дать вам один совет? Вы живете в английской семье, принадлежащей к высшему классу. У них есть свои достоинства и недостатки. Одним из недостатков является некоторая слепота по отношению к тому, что находится за пределами их маленького мира. В глубине души они верят, что Бог – это английский джентльмен, а отсюда следует, что их обычаи и традиции священны.
Я была потрясена тем, как мистер Марш говорил: как образованный джентльмен, а не как слуга. Он, наверное, снова заметил мое удивление, потому что замолчал, затем сказал:
– Вас, наверное, удивляет, что слуга может выражаться подобным образом, мисс Люси? Мне повезло, я служил офицеру, который к тому же был ученым – редкое сочетание, должен заметить. Я старался походить на него и научился свободно и легко разговаривать. Он оказал мне честь своей дружбой, и мы провели много часов в беседах за годы нашей совместной службы.