Превыше соблазна
Шрифт:
При этих словах Ричард выпустил руку Мег и шагнул вперед – он был больше не в состоянии терпеть разглагольствования этого ханжи.
– Преступления, о которых идет речь, совершены не тамплиерами, брат, – с трудом сдерживая гнев, произнес Ричард. – Это вы и вся французская инквизиция совершаете зверства, истязая невинных людей, чтобы получить ложные признания.
Инквизитор медленно-медленно повернулся к Ричарду:
– Действительно невинные люди не признаются в преступлениях даже под самым сильным принуждением, сэр. Поэтому мы и применяем такие методы.
– Вы применяете столь жестокие
– Будьте по крайней мере честными в этом вопросе. Вам, брат, не требуются: доказательства вины или невиновности. Вам нужно сломать человека, чтобы лживыми путями получить аргументы, которые помогут королю Франции уничтожить орден тамплиеров.
Де Виллеруа саркастически приподнял бровь, но в его глазах сверкала неподдельная злоба.
– Уверяю вас, сэр Ричард, лично я получу большое удовольствие, доказывая вашу невинность или вину.
– Достаточно! – резко оборвал речи инквизитора Эдуард и вскочил на ноги. – Мы полагаем, брат, что сэр Ричард не может подвергаться допросу, и мы не позволим далее обсуждать это.
– Сир, хорошо подумайте, прежде чем принимать решение. Я уверен, вы понимаете, сколь многое от вас зависит.
Инквизитор говорил спокойным, размеренным тоном, но за каждым его словом скрывалась угроза – разрыв помолвки между королем Эдуардом и Изабеллой Французской.
Чтобы унять страх, Мег постаралась дышать ровнее. В комнате повисла тяжелая тишина, полная ощущения нарастающей опасности. Казалось, опасность заполнила каждый уголок, парализовала каждого человека. Мег обвела взглядом мужчин, которые словно бы разделились на воюющие армии, каждая из которых стремилась одержать верх над другой. Ее взгляд упал на фаворита Эдуарда, Пьера Гавестона, сидящего за столом в центре комнаты слева от короля. Мег видела, что Пьер наблюдает за происходящим с молчаливым любопытством – рассматривает Ричарда, переводит взгляд на инквизитора, потом на лорда Уэлтона и на короля. Вдруг он откинулся в кресле и, ко всеобщему удивлению, громко заговорил:
– Милорды… и леди, – он поклонился в сторону Мег, признавая ее присутствие, – мы зашли в тупик, так сказать, в impasse, относительно ранее поднятого вопроса о замужестве леди Маргарет и недавно возникшей проблемы принадлежности сэра Ричарда к ордену тамплиеров. Прошу вас простить мою дерзость, но я хотел бы внести предложение, способное разрешить все противоречия к общему удовлетворению.
На лице короля Эдуарда отразилось явное облегчение. Он снова опустился в кресло и с нежной благодарностью посмотрел на Пьера.
– Ну конечно, друг мой. Говорите, говорите! – улыбаясь поощрил Эдуард. – Мы будем очень рады выслушать любые соображения о том, как нам разрешить эти проблемы.
– С удовольствием, – отвечал Пьер Гавестон, наслаждаясь оказанным ему вниманием.
Он подался вперед и принял горделивую позу. Мег припомнила, что в юности несколько раз видела Пьера при дворе. Он только-только добился дружбы и восхищения короля, но и тогда уже любил пребывать в центре внимания.
– Существует древний обычай. В последнее время доблестные рыцари, такие как сэр Ричард де Кантер, стали о нем забывать. –
Он поклонился французскому инквизитору и замолчал, выдерживая драматическую паузу. Однако король Эдуард был явно не в настроении потакать кому-либо в такое время, даже своему фавориту.
– О чем ты говоришь, дорогой? И как можем мы воспользоваться этим обычаем, чтобы разрешить стоящую перед нами дилемму? – с нотой сварливости спросил Эдуард.
Раздражение, прозвучавшее в его голосе, показывало, насколько события дня истощили королевское терпение.
– Это великий обычай под названием «спор боем», или поединок, – значительным тоном провозгласил Пьер Гавестон.
На его лице сияла неподдельная гордость за собственную сообразительность и радостная надежда стать свидетелем воинских подвигов, в которых и сам он умел отличиться.
– В случае, который требуется разрешить, наши французские собратья выставят своего лучшего бойца для поединка с сэром Ричардом де Кантером. Так будет доказана его вина или невиновность. Если сэр Ричард сумеет одержать победу, он будет признан невиновным без всякой нужды в дальнейших допросах. Дополнительным призом ему послужит рука леди Маргарет. Если же сэр Ричард потерпит поражение, его отдадут в руки инквизиции. Они смогут допросить его по своему усмотрению, а лорд Уэлтон сохранит право выдать свою дочь замуж по собственному разумению, то есть он сам выберет ей жениха.
Мег почувствовала дурноту. Она словно окаменела. Не помогла и рука Ричарда, обвившая ее талию, хотя рыцарь явно хотел поддержать ее и успокоить.
– Нет, сэр, – хрипло возразил Ричард. – Вы не можете серьезно предлагать такой исход. Леди Маргарет – не военный трофей, который переходит из рук в руки.
– Вы так боитесь поражения, сэр Ричард, что отказываетесь даже рассматривать возможность поединка? – с насмешкой спросил брат де Виллеруа.
– Можете быть спокойны, я не боюсь боя. Меня возмущает другое! – прорычал Ричард. Мег видела, какой бешеный взгляд он бросил на инквизитора, казалось, он был способен убить на месте брата де Виллеруа. – Я не сомневаюсь в своем искусстве владения мечом и, безусловно, смогу победить любого, самого опытного воина, которого сумеет выставить инквизиция. Но я не допущу, чтобы леди Маргарет служила призом победителю. Это бесчестно. Она – благородная леди, а не рабыня, чтобы ее продавали или ставили на кон.
– Так, значит, вы не станете сражаться за нее, сэр Ричард? – с вызовом в голосе воскликнул сэр Эктор и бросил на противника презрительный взгляд. Затем он посмотрел на Мег и проворчал себе под нос: – А я бы стал. Хотя, должен признаться, не за ее честь, а чтобы не тратить силы на уламывание и принуждение к…
Сэр Эктор не успел закончить фразу. Кулак Ричарда врезался в его челюсть с такой сокрушительной силой, что сэр Эктор рухнул на пол и пролетел изрядное расстояние по отполированным плитам. Правда, он тут же вскочил на ноги, собираясь броситься на Ричарда и отомстить за унижение, но стражники, которым король подал знак прекратить потасовку, удержали его на месте.