Презерватив для убийства
Шрифт:
Нина удивленно посмотрела на Нертова, будто увидела его впервые. Казалось, наконец, до нее начал доходить смысл сказанного, и карие глаза девушки еще больше потемнели. Если бы взглядом можно было убить — от Алексея уже не осталось бы и мокрого места. Сколько ненависти и презрения было в молчании! Но Нина вдруг холодно и внешне почти спокойно скомандовала:
— Хорошо. Везите меня к отцу. Я хочу увидеть его…
Пока ехали к городу и позднее, петляя по забитым машинами улицам, Алексей еще и еще раз старался прикинуть, куда же следует доставить Нину? По дороге он специально, чтобы сбить с толку свою спутницу, набрал номера двух бывших сослуживцев по банку, договариваясь с ними о встречах,
— Это Нертов. Нам надо немедленно встретиться. Где вы?..
Генеральный директор назвал адрес небольшого ресторанчика на Петроградской стороне, обещал, что в течение ближайших двадцати минут ему удастся закончить идущие здесь переговоры и что Алексей может приезжать. Алексей еще раз перезвонил своим ребятам из банка и попросил их срочно подъехать для переговоров о работе.
Нина за всю обратную дорогу не проронила ни слова, безучастно разглядывая пыльные улицы через боковое стекло «БМВ» и также молча согласилась подождать в обществе подкативших из банка охранников, пока Алексей сходит за ее отчимом в некий неизвестный падчерице адрес.
В ресторанчике Алексей доложил Даутову о происшедшем, но тот, казалось, отнесся ко всему достаточно спокойно:
— Мало ли, какой идиот решил пошутить. Вон, в газетах пишут, что у нас чуть ли не ежедневно в школах да магазинах бомбы закладывают. А на самом деле — конкуренты да Митрофанушки всякие развлекаются. Но все равно, думаю, что действовали вы правильно — я не спец в таких делах и деньги зарабатываю иначе. А с дочкой переговорю, постараюсь успокоить. Пригласите ее сюда, а сами подождите вместе с этими, как их, вашими коллегами, в машине. Я на них посмотрю немного позднее…
Алексей недооценил Даутова, подумав, что тот не придал большого значения происшедшему. Когда охранник падчерицы вышел из ресторана на улицу и направился к припаркованному за пару кварталов автомобилю, генеральный директор «Транскросса» тяжело вздохнул и набрал номер сыскного агентства:
— Коля? Я в «Бубновом тузе». Встретимся через час. Возьми с собой несколько человек, будет срочная работа…
Даутов размышлял о том, с какой стороны ему грозит сейчас опасность, кому и зачем понадобилась его дочь. Мысли были весьма неутешительными. Как ни крути, а выходило, что кто-то из достаточно приближенных людей явно затевает свою, непонятную игру. Только Анатолий Семенович никак не мог сообразить, кто именно. Немногочисленные компаньоны? Так они знают, что рыпаться против генерального директора, — чревато. Кроме того, например, Денис только спит и видит, как бы жениться на Нине, укрепив свои позиции в фирме. Душка Неврюков, исполнительный директор, прекрасно понимает, что без Даутова совет директоров ни на день не оставит его в этой должности. Стаценко? Этот, конечно, с радостью бы цапнул за горло, но только кишка тонка, да и акций маловато — никакой выгоды от проблем главы фирмы он не получит.
А может, этот кто-то — из руководства многочисленных дочерних компаний, желающих «самоопределиться»? Тоже сомнительно — слишком шатко их финансовое положение без поддержки «Транскросса», да и со связями слабовато.
«Друзья» в руководстве города? Проделки руоповцев, которым никак не удается «прихватить» хозяина процветающей фирмы? Собственная «крыша»?..
Даутов так и не мог прийти к какому-нибудь определенному предположению. Казалось, явных поводов для обид ни у кого не было. Но ведь сегодняшнее происшествие — не случайность, а очевидная попытка реванша после неудавшегося нападения на Конюшенной, о котором Анатолий Семенович так
Под лопатку будто кто-то начал медленно засовывать тупой нож. Лоб Даутова покрылся мелкими бисеринами пота. Хозяин «Транскросса» потянул рукой ворот рубашки, ослабляя галстук, и полез в карман за нитроглицерином. Сердце, вроде бы, потихонечку начало отпускать. Метрдотель, заметивший действия клиента, попытался подойти спросить, не нужна ли ему какая-нибудь помощь, но Даутов только слабо махнул рукой, останавливая не в меру внимательного халдея.
Несмотря на недавний приступ, генеральный директор продолжал размышлять, почему оказалась разряженной батарея радиотелефона? Хорошо еще, что Даутову самому понадобилось позвонить в офис, а расторопный метр тут же притащил «дежурное» питание. Но ведь кто-то знал, что Нина вдруг решила поехать в Пушкин — иначе, чем объяснить выбор места «ДТП» за Красным Селом?..
«Кому же все-таки выгодно? — думал бизнесмен. — Узнаю — похороню. А узнаю обязательно! Я могу себе позволить знать все, а другие — нет. Средства у меня на это есть. Те деньги — кто вовремя сообразил, как их можно сделать из родных “деревянных”? Я. А кому теперь известно, что денег оказалось побольше, чем все думают? Тоже только мне. И поэтому оснований для беспокойства быть не может. Потому что никто ничего не знает. Никто?..»
Даутов не успел обдумать мысль, промелькнувшую в его голове, так как в ресторан вошла падчерица. Правда, ее недавние переживания выдавал только чуть покрасневший от слез носик, но девушка была настроена крайне решительно:
— Это подло и низко так поступать! — с ходу выпалила она. — Я еще могу понять этого тупого охранника.
Но как же ты мог, чтобы убедиться в моем послушании, устроить этот спектакль? Лучше я вообще никуда не поеду. Можешь меня вместо собаки хоть на цепь посадить, только не смей больше со мной поступать, как с бесчувственной скотиной… Я ведь и вправду поверила, что с тобой что-то случилось…
Девушка непроизвольно шмыгнула носиком, и на ее глаза вновь навернулись слезы.
— Ну-ну, успокойся, пожалуйста, — Даутов попытался погладить падчерицу по плечу, но она сердито отодвинулась. — Постарайся понять меня, девочка. Ведь кроме тебя у меня никого нет, и, когда ты будешь за границей, я должен быть твердо уверен, что с тобой ничего не случится. Извини, я, конечно, не прав. Но больше ничего подобного не произойдет. Ты веришь?..
Даутов, наверное, и дальше бы говорил Нине всякие благоглупости в том же духе, но, посмотрев на нее, вдруг смолк, поняв, что она не верит. Еще немного, и эту разрастающуюся трещину лжи будет не перепрыгнуть, он навсегда потеряет девочку. Поэтому Анатолий Семенович, собравшись с духом, объяснил падчерице, что произошло на самом деле.
— Если бы не Нертов, я не знаю, что с нами могло произойти. И ты на Алексея своего не сердись — он нормальный парень, это работа у него такая…
Как бы Нину ни шокировал рассказ отчима, но на «своего Алексея», казалось, девушка перестала дуться, и у нее в глазах запрыгали искорки, хотя внешне она выглядела достаточно обиженной:
— С каких это пор этот мужлан стал «моим»? А Дениске ты что, от ворот поворот дашь?
Даутов смутился и заговорил что-то вроде того, что просто неправильно выразился, понимать сказанное надо проще, только в смысле организации охраны.
Эти оправдания показались Нине такими неуместными и беспомощными, что она хихикнула, ехидно заявив отчиму, мол, на воре и шапка горит, а брак с собственным телохранителем — это мечта только для принцессы Монако, да и то неудачная. Девушка не представляла, насколько точно она уколола родителя, который старательно подыскивал дочке приличную пару.