Прежде чем ты уйдешь
Шрифт:
– Да неужели? Я, собственно, о том, что между нами что-то есть. – Мой голос звучит уже гораздо мягче, и Эд улыбается:
– Ничего нет. Полагаю, что нет. Хотя я предпочел бы обратное.
– Ты серьезно? – Мне становится трудно дышать.
– Вполне, – кивает Эд. – Просто я не уверен, что сейчас самое подходящее время.
У меня больно сжимается сердце, голос предательски дрожит.
– Из-за нее? – Я тыкаю пальцем в сторону гостиной.
– Эми? – У Эда хватает такта сделать виноватое лицо.
– Да. Эми.
– Господи, ну конечно же нет! Не из-за нее. Я хочу сказать, что она классная и вообще, но… она всего лишь друг. Честное
Я опускаю глаза, глотая слезы. На душе непонятная тяжесть, хотя я отлично знаю, что в конце концов мы будем вместе. Но невыносимо больно слышать эти слова из его уст. Я хочу сказать Эду, что время никогда не бывает подходящим и жизнь слишком коротка, чтобы оставлять наши отношения на потом. Хочу, но не могу, да и вообще, стоящий передо мной восемнадцатилетний юноша вряд ли станет меня слушать. Зачем ему это? Поэтому я тяжело вздыхаю и говорю:
– Мне тоже, Эд. Мне тоже очень жаль. Но я понимаю.
– Неужели?
Я киваю, и мы неуверенно переминаемся с ноги на ногу. Воздух между нами настолько наэлектризован от непроизнесенных слов, что это ощущается буквально на физическом уровне.
И тут Эд делает шаг мне навстречу. Я чувствую жар его тела. Кладу руки ему на грудь и слышу биение сердца под тонкой футболкой.
Эд обвивает руками мою талию, целует в губы. У меня стучит в висках, ноги становятся ватными. Я с жаром отвечаю на его поцелуй, толком не понимая, что за этим последует. Затем Эд неохотно отстраняется:
– Но сейчас мне, пожалуй, следует избавиться от Эми, а то некрасиво получается. – (Я молча киваю.) – Дай мне полчаса, и я вернусь. Обещаю.
Он поспешно уходит, оставив меня в коридоре. А я будто приросла к месту, не в силах справиться с дрожью.
– Какого черта здесь происходит? Что у тебя на уме, маленькая шлюшка? – Ко мне, подбоченившись, направляется Джейн. – Пока Эд пытается избавиться от бедной старушки Эми, ты стоишь тут с довольным видом, точно кошка, добравшаяся до сметаны. Неужели вы двое… ну, ты понимаешь?
Я рассказываю ей о том, что случилось, и она награждает меня одобрительным взглядом:
– Так-так-так! Вот уж не ожидала.
– Я тоже. И теперь понятия не имею, куда это нас может завести.
Джейн пристально смотрит на меня:
– Ну и что в данный момент происходит?
– Пока точно не знаю. Что мне теперь делать?
– Делать? Тебе надо пойти в его комнату и дожидаться его там, балда. – Джейн проказливо ухмыляется. – А уж я позабочусь о том, чтобы он знал, где тебя искать.
– Неужели? А ты не находишь, что мы немного торопим события? Тем более если учесть то, что он мне сказал.
– Возможно, но кому какое дело? Он любит тебя, ты любишь его. Никто не требует, чтобы вы с ходу поженились. Просто иди и получи удовольствие.
– Хорошо, – неуверенно соглашаюсь я, продолжая стоять.
– Тогда иди. – Джейн ласково подталкивает меня в сторону лестницы. – Иди и жди его там. И, Зои?.. Удачи тебе!
Улыбнувшись подруге, я поворачиваюсь и поднимаюсь по лестнице. Кровь стучит у меня в висках. Поверить не могу, что я решилась на это. Что ж, изменит ли мой поступок хоть что-нибудь или нет, по крайней мере, я получила возможность побыть с Эдом. Кто его знает, будет ли у меня второй шанс! Значит, надо хвататься за этот обеими руками.
Застыв на пороге комнаты Эда, я чувствую себя провинившейся школьницей.
На стене возле кровати несколько хаотично развешенных фотографий. Движимая любопытством, я подхожу поближе. На одном из снимков он со Сьюзан, они радостно улыбаются в объектив, Эд покровительственно обнимает мать за плечи. Похоже, фото сделано у них дома, хотя деталей разобрать невозможно. На следующем снимке Эд с четырьмя другими мальчиками; раздетые по пояс, они поднимают бокалы, салютуя фотокамере. Должно быть, снято на каникулах накануне начала учебы в университете, но я что-то не видела эту фотографию раньше. Я узнаю только одного парня: его друга Джейка, которого видела несколько раз в деревне, когда мы приезжали навестить Сьюзан. Все остальные мне незнакомы. А еще я вижу черно-белый снимок – драгоценное фото бабушки и дедушки Эда. Он отчаянно по ним скучал и всегда хранил в доме их фотографию. Еще несколько фотографий лежат на письменном столе возле кровати, и я, не удержавшись, беру одну. На фото Эд и какая-то незнакомая девочка; широко улыбаясь, они обнимают друг друга. Она очень хорошенькая, но еще совсем ребенок, Эду тут на вид лет пятнадцать. В течение многих лет мы часто говорили о наших бывших, и теперь я гадаю, кто из них эта девочка. Я чувствую укол ревности, что просто нелепо. Ведь сейчас, в 1994 году, это можно считать делом прошлого, не говоря уж о далеком 2013 годе. Эд снял со стены все ее фото, на стене до сих пор следы скотча, и небрежно кинул на стол, заваленный бумагами, ластиками и шариковыми ручками. Ну тогда какие у меня основания ревновать?!
Я подхожу к книжной полке и вижу там несколько знакомых книг – книг, которые до сих пор хранятся в моем доме. Их не так много, не больше десятка: «Над пропастью во ржи», «Автостопом по Галактике», парочка детективов, книга по садоводству и еще одна – по истории Второй мировой войны. Несколько самоучителей игры на гитаре с песнями, которые он разучивал.
Мне стыдно, что я обшариваю его комнату, хотя, в принципе, знаю о нем больше, чем кто бы то ни было, поэтому беру с полки детективный роман, сажусь, поджав ноги, на кровать и начинаю ждать.
Но не могу сосредоточиться на чтении. Меня мучает мысль: а правильно ли я поступаю? Может, не стоит вмешиваться в ход событий и пытаться его изменить? Ведь я и сама не совсем хорошо понимаю, чего, собственно, собираюсь добиться. Мои возможности довольно ограниченны. Похоже, способность оказываться в прошлом – это все, что у меня есть, правда, я собираюсь воспользоваться ею по максимуму.
Я внимательно прислушиваюсь к тому, что происходит внизу. Интересно, заметили ли остальные мое исчезновение? Минуты тянутся мучительно долго, а Эда все нет и нет. Я уже начинаю бояться, что он вообще не придет. Но вот наконец я слышу голоса, звук хлопнувшей входной двери, тихие шаги вверх по лестнице. От волнения к горлу подкатывает тошнота. А что, если это не Эд? А что, если он передумал и теперь будет сердиться?