Прежде, чем умереть
Шрифт:
— Как же больно, — отвёл я взгляд.
— Опять ломает? — перегнулся Павлов через баранку и поводил рукавом по запотевающему стеклу. — Может, врачу покажешься?
— Эту боль не исцелить припарками. Эта боль — моя вечная ноша, крест, возложенный мне на плечи блядским человечеством, терновый венец их скудоумия и малодушия. Посмотри вокруг. Разве достойны они дышать одним воздухом с нами?
— Ты опять за своё.
— Не за своё, за наше. Как ты не понимаешь? Поработить человечество — не выход. Его следует уничтожить и создать заново, с чистого листа, лучшее,
— Боюсь, народ за тобой не пойдёт.
— А мы заставим. Либо за нами, либо за биомусором. По-моему, так будет честно.
— А, по-моему, идеолог из тебя хреновый. И Железный Легион не собирается никого порабощать, если уж на то пошло. Мы собираемся возглавить людей.
— Пастух тоже возглавляет овец, пока не пришла пора их забивать. Я же не говорю, что надо немедля формировать айнзацкоманды и зачищать города. Нет, нужно действовать хитрее, из тени, чужими руками, постепенно, но методично и неуклонно, плодить сверхлюдей и сокращать поголовье биомусора, пока наша чаша не перевесит их чашу на весах истории, и вот тогда...
— Айнзацкоманды и зачистка городов?
— Ты наконец-то начал меня понимать! Дай поцелую!
— Нет, не начал, — уклонился Павлов от моих объятий. — То, что ты предлагаешь, однажды уже пытались претворить в жизнь. Закончилось там всё херово.
— Если ты про события середины прошлого века, то это сравнение не выдерживает никакой критики. Там по обе стороны были одинаковые людишки, просто, одни возомнили себя лучше других, а в нашей истории расовое превосходство очевидно и научно обосновано. Павлов, ёб твою мать! Само мироздание глядит на наш род с надеждой, нельзя просрать такую возможность, это священный долг перед грядущими поколениями!
— Ты просто издеваешься, да? — с прищуром глянул на меня лейтенант. — Скучно стало, решил языком почесать?
— Я вообще-то про серьёзные вещи говорю. За мамку прости, хоть у тебя её и не было. О, а вот и твой любимый биомусор, — ткнул я пальцем в сторону забрезжившего впереди света.
Октябрьский район остался позади, и улица Луначарского привела нас к КПП возле Большого Сурского моста, соединяющего берега одноимённой реки. Подступы к мосту украшали здоровенные железобетонные блоки, установленные на дороге в шахматном порядке, но с гораздо большими интервалами нежели обычно — в расчёте на длиннющие бензовозы. Малоэтажная застройка по сторонам так же щеголяла облицовкой из этого благородного материала. Представители местного биомусора, облюбовавшие пару сторожевых вышек на въезде — метров в пятнадцать высотой каждая — старательно слепили нас, направленными в лоб прожекторами.
— Не заезжай далеко, — посоветовал я лейтенанту, — тут тормози, сами подойдут.
— А что если не подойдут? — снял Павлов ногу с педали газа.
— Вот тогда и будем думать, что. Тормози, говорю.
ЗиЛ
— Проблемы? — раздался встревоженный голос Станислава, как только я отодвинул заслонку.
— Возможно. Будьте наготове.
— У меня полкороба. Так, к сведению.
— А вот и делегация, — кивнул я на возникшие из света четыре фигуры. — Выйду, поговорим... для начала.
Явившаяся из света четвёрка остановилась, не доходя метров десяти, и один из снизошедших прокричал: «Вы на территории города! Без глупостей!».
— Даже не думали глупить! — покинул я кабину и сделал пять шагов вперёд, прикрывая рукой глаза. — Мы мирные торговцы, проделали тяжёлый путь ради вашего прекрасного города и удовлетворения нужд его славных жителей!
— Почему не доехали до КПП?
— Хотели убедиться, что всё в порядке. Времена нынче неспокойные. То тут, то там власть меняется, а чего от новой ждать... — многозначительно пожал я плечами. — К тому же наш водитель затрудняется вести машину вслепую.
— По Карачану одни ехали? — поинтересовался воин света настороженно.
— Нет, за бензовозом, но отстали.
— Бензовоз три часа назад покинул город. Неслабо же вы отстали.
— Пришлось принять бой. Вы же в курсе, что колонну атаковали и рассекли надвое?
— Слышал. И что, вам удалось вырваться из засады?
— Вырваться? Нет. Мы перебили банду.
Четыре силуэта переглянулись и мелко задрожали, разродившись глумливым смехом.
— За идиотов нас держишь? — успокоился, наконец главный.
— И в мыслях не было, ведь у нас с вами диалог, а с идиотами у меня в лучшем случае монологи, и очень короткие. Так что, мы можем проехать?
Четверо снова переглянулись и подошли ближе.
— Что везёте? — спросил главный, лицо которого я, наконец, смог разглядеть — от линии волос, через зашитую левую глазницу, и до самого подбородка физиономию пересекал крайне уродливый шрам, оставшийся, должно быть после очень глубокой раны.
— Всего понемногу, у нас в компании политика минимизации рисков путём расширения ассортимента. Настоящий универмаг на колёсах.
— Взгляну? — вытянул он указующий перст в сторону нашего прицепа.
— Разумеется, — пригласил я его радушным жестом к «прилавку».
— И в самом деле, — присвистнул проверяющий, между делом достав из ящика бутылку. — Что это?
— Спиртное.
— Очевидно, — вытянул он пробку и вкусил аромат, после чего повторил с расстановкой: — Но, что это?
— О, прошу прощения за свою бестактность. Это небольшой презент от нас вашему самоотверженному коллективу стражей законности и порядка в этом бурном море хаоса, с наилучшими пожелания в придачу, конечно же, — приложил я невероятные усилия чтобы улыбнуться.
Проверяющий согласно кивнул, вернул закупоренную бутылку на место и отправился восвояси, бросив через плечо:
— Проследуйте на КПП.
— Как прошло? — спросил Павлов, едва я захлопнул дверцу.
— Неплохо. Двигай на КПП, неспеша.