Президенты RU

Минкин Александр

Но видят: их мысли высказаны (и высказаны громко), а ничего не меняется.

Ими овладевают боль и отчаяние, и они пишут мне письма: спасибо, мы вас любим, но ваша работа бесполезна.

Нет. Не бесполезна. Да, всего общественного мнения России мало, чтобы снять одного министра. Но настанет день выборов, когда общественного мнения России хватит на всех.

Тех, кого коробит от моих статей, спрошу: а от жизни нашей вас не коробит? Если я точно описываю ложь, жестокость и подлость – то нормального человека и должно коробить.

Когда люди

читают свои мысли в газете – они чувствуют себя людьми. Они пишут: берегите себя; пишут: мы за вас молимся; пишут: мы вас спрячем, когда начнется (и рисуют, как найти их дом в деревне). Пишут и другое: убьем, повесим, жид, предатель, ельцинист, гайдаровец, зюгановец, агент ЦРУ, агент КГБ. Они кричат и матерятся, потому что им больно. Дорогие мои, в кресле у зубного врача тоже больно. Но не врач виноват, что вы плохо питались, что ваши зубы – больные. И не врач виноват, что у вас нет денег, а анестезия стоит дорого. Если вы от невыносимой боли убьете врача, вряд ли вам станет легче жить.

Постоянные разговоры о зависимости прессы.

О том, какая газета кому принадлежит, с чьего голоса поет, чьи интересы отстаивает…

Люди не понимают, что обсуждают не прессу, а пропаганду.

Пресса не может быть зависимой. Она только до тех пор и пресса, пока независима.

Став зависимой, она немедленно превращается в пропаганду.

Пресса – это информация. Другими (высокими) словами – правда.

Пресса – правда, а пропаганда – жульничество. Пресса информирует – дает человеку думать, оценивать, принимать сознательные решения. Пропаганда «промывает мозги», дурачит, заманивает в любую грязь, в любую трясину, но при этом, конечно, обещает светлое будущее и клянется всем святым.

Пропаганда, как всякое жульничество, приносит быстрый доход (а о будущем жулики не думают, им главное – урвать и убежать). Быстрый доход – большая выгода, поэтому пропаганда всегда богата. А поскольку она – жульничество, она всегда аморальна.

Богатая и аморальная, она умна – поэтому старается скупить самых талантливых.

А если талантливый не продается – его уничтожают.

Бывает, убивают физически. Чаще – объявляют сумасшедшим, продажным, предателем Родины, наемником ЦРУ (КГБ, темных сил…), пособником коммунистов (монополистов), врагом демократии… Запас ярлыков не скудеет.

Пропаганда умна – поэтому всегда старается притвориться прессой. Так всякая… хочет выглядеть порядочной девушкой. Получается не очень, но они стараются.

Верили ли советские люди советской прессе? Нет, конечно. И правильно делали. В ЦК КПСС не было даже отдела прессы, а был Отдел агитации и пропаганды.

Поэтому газеты вместо «начался весенний сев» писали: «Благодаря мудрой политике Партии весенний сев начался в этом году на неделю раньше срока!» Пропагандистов не заботило, что сеять надо в срок, а не раньше.

Потом Перестройка, Гласность, Закон о свободе печати. И «пресса» на какое-то время стала прессой.

Стали писать правду – тиражи

взлетели до небес. Миллионные тиражи – с одной стороны, доверие людей – с другой. И пресса стала мощно и быстро влиять на общественное мнение.

Поняв силу прессы, умные люди стали превращать ее обратно в пропаганду. Но народ не дурак, фальшь чувствует сразу. Тиражи поползли вниз. (Примечательно, что примерно с той же скоростью таяли сторонники и Гайдара, и Жириновского. Такие разные, а результат один: в начале 1990-х – кумиры, в конце – маргиналы. У «главного либерала» от 25 % осталось 5 %, у «главного демократа» от 40 % – 3 %.)

Насилуя прессу, покупая прессу, используя ее как пропаганду, владельцы погубили свои дорогие игрушки, погубили газеты, журналистов, погубили профессию.

Скупают старые издания, создают новые, тратят десятки миллионов долларов, платят журналистам тысячи… Но как только хозяева увидят, что эффекта нет, – они закроют [180] лавочки. Потому что дешевле послать донос прокурору, чем печатать его миллионным тиражом. Ведь цель новых хозяев – старая: добиться, чтоб меры были приняты.

180

Закрыто уже много газет, журналов, телеканалов.

Люди, многократно пойманные на воровстве, уличенные в глупости… Хотя нет, это не глупость, это – особый ум. Все реформы проваливаются, люди разоряются, население сокращается, а реформаторы немыслимо богатеют – это особый ум.

И эти господа, умные особым умом, не имея возможности оправдаться по существу, внушают (и внушили!) стране: пресса – вторая древнейшая, «собака лает – караван идет».

Насчет собаки, повторю, спорить не буду. Мы всё лаем, а караван всё вывозит и вывозит миллиарды долларов в год.

А насчет второй древнейшей… В Библии, в египетских папирусах и китайских свитках, в самых древнейших наскальных надписях говорится о вороватых чиновниках, полководцах-изменниках, о судьях, выносящих приговор в пользу богатого и сильного, о растленных жрецах… Вот они пусть и спорят между собой: кто из них вторая древнейшая, а кто первая. Главные беды – война, нищета, несправедливость – от них, а не от журналистов и проституток. Журналисты, при всем скотстве современной журналистики, не попадут даже в первую десятку.

Целеустремленно уничтожали доверие людей к прессе. Да и в прессу пролезло дряни немерено. На некоторых без отвращения смотреть невозможно, публикуют врачебные тайны, адюльтерные подробности: кто с кем, на каком боку; уничтожают одну фирму по заказу другой, разжигают ненависть… Так ведь это же не пресса. Это под видом прессы… Неужели трудно отличить?

К сожалению, многим – трудно. Пушкин недаром был в ужасе, что на него «будут смотреть как на Булгарина».

И – приехали. Критикуешь кого-нибудь – а-а, это заказ. Хвалишь – а-а, это реклама.