Презренная госпожа. Леди-попаданка в деле
Шрифт:
— Без понятия… — ответила на выдохе. — Наверное, мне просто нужно время…
— А вдруг времени у нас уже нет? — пробормотал Ворон, чем несказанно меня удивил.
Я медленно отстранилась.
— Почему нет? — заглянула в его колдовские зеленые глаза. — Разве у нас не вся жизнь впереди?
— Не уверен, — ответил Ворон прямо. — Если мы не поженимся до того, как король узнает о смерти твоего мужа, возможно, меня выбьют из поместья его солдаты…
Мои брови взлетели вверх.
— И ты так открыто об этом говоришь? Ты же понимаешь, что я могу воспользоваться
— Я показываю, что доверяю тебе, Евангелина, — прошептал горец смиренно. — Моя жизнь в твоих руках. Бери ее!
Я смотрела в его лицо — красивое, волевое, серьезное — и впервые за долгое время не начала сравнивать с Ксандером. Возможно потому, что в этот момент Ворон стал в моих глазах не менее ярким и привлекательным, чем преподобный. Но могу ли я ответить «да»? Могу ли я переступить через внутренний барьер?
— Ты в моем сердце, Евангелина, с самого первого дня, как я тебя увидел, — произнес молодой человек приглушенным шепотом. — Ты можешь мне не верить… можешь назвать это глупостью, но я не лгу. Боги мне свидетели. Ты не представляешь, что творилось в моей душе, когда я наблюдал за тобой в первый раз, — легкая мечтательная улыбка тронула его губы. — Я думал, что вижу чудо. Мне реально казалось, что я сплю. Ты околдовала меня, и я начал сходить с ума. Медленно, неторопливо, но неизбежно…
Пока горец изливал своё сердце, я всё больше удивлялась. Наша первая встреча произошла в темнице. Ничего особенного между нами не происходило, восхищаться было нечем. Так что же он такого разглядел во мне тогда?
— И что же тебя поразило во мне больше всего? — уточнила я, прищурившись. Ворон улыбнулся шире.
— Твое стремление наказать зло во имя добра, — ответил он загадочно, а я так ничего и не поняла. Выдохнула. Постаралась унять колотящееся сердце.
— Я обещаю подумать над твоим предложением, — произнесла наконец, — и дать ответ в течение трех дней…
В глазах горца мелькнуло удивление и вспыхнула надежда.
— Спасибо, моя дорогая леди, — прошептал он, схватил мою руку и прижал пальцы к своим губам. Мне неистово захотелось свободной рукой зарыться в его блестящие смоляные волосы. И я не отказала себе в этом безумном желании. Коснулась локона у лба, провела пальцами ниже, остановилась у виска, на котором взволнованно пульсировала жилка.
Ворон отпустил мою руку и посмотрел в глаза таким многообещающим взглядом, что по моему телу пробежала не просто дрожь, а горячая волна жгучего неистового желания…
Глава 36. Сделка века...
Три дня. У меня было всего три дня, а теперь и того меньше. Три дня, чтобы ответить на безумный вопрос: стану ли я женой горца?
Я всё ещё сомневалась, всё ещё боялась ошибиться. Но разве человек может так искусно лгать? Я ведь не наивная девчонка! Мне не пятнадцать, чтобы верить каждому притворному слову. Моя профессия подразумевает умение разбираться в людях, в тонкостях психологии. Я могу отличить ложь от правды — по взгляду, по мимике, по тону голоса.
Так вот, я не видела лжи. В упор
Однако было очевидно, что Ворон что-то скрывает. Впрочем, это естественно. Мы живём в мире, где только дурак расскажет о себе всё. Я ведь тоже скрываю кое-что. Он и не подозревает, что я из другого мира.
Разум твердил, что выйти замуж за горца — это сумасшедший риск. Сколько подводных камней может скрываться за этим шагом?
Но сердце... о, это предательское сердце, которое всегда действовало безрассудно, кричало: "Да!". Оно безумно хотело совершить эту глупость, как будто жажда и тоска по Ксандеру наконец-то нашли объект, способный их удовлетворить.
Нет, у меня не было банального чувства, будто я предала Ксандера. Он никогда не был моим. Я просто испытывала к нему чувства. И если сегодня моё сердце перенесло эти чувства на кого-то другого, значит, так и должно быть.
Что же мне делать? Осталось меньше трёх дней, а по факту уже два…
***
Буквально через день в нашем поместье заработала настоящая школа. Переполох среди слуг откровенно умилял, а восторг на лицах молодёжи — от восьми до двадцати лет — вызывал улыбку. Все они жаждали учиться, ведь никто из них не умел читать и писать.
Юные девушки с длинными толстыми косами, вихрастые юноши — широкоплечие, крепкие — все они с трепетом заглядывали в небольшую комнату, где Ворон лично расставлял столы и лавки. Он выглядел очень увлечённым. Сегодня надел простой рабочий наряд, волосы распустил. Я, наблюдая за будущим школьным помещением вместе с остальными, не могла не любоваться им.
На лице Ворона играло удовлетворение, в глазах исчез привычный холодный блеск, и, кажется, в уголках губ проскальзывала улыбка. Кто же он, этот человек? Почему сердце так трепетно бьётся рядом с ним?
Наконец, приготовления к учебным занятиям были завершены, и Ворон торжественно пригласил молодёжь войти. Смущённые, но счастливые, они поспешили занять места. Правда, горцу пришлось пересаживать всех обратно, чтобы юные ученики сели за первые парты, а те, кто был постарше и повыше, оказались на последних.
Я стояла в сторонке, как и несколько матерей, которые, вытирая слёзы, смотрели на своих детей, готовящихся обучаться грамоте. В этот момент я осознала: там, на Земле, никто из юного поколения особенно не ценил предоставляемые возможности. У нас дети ненавидели школу, а здесь они мечтают о ней, потому что это единственный шанс выбиться в люди.
Первый урок поразил меня гениальными способностями зеленоглазого учителя.
Ворон начал с того, что описал красоту и привлекательность всякого знания. Рассказал о том, что учащийся человек становится мудрым, сильным, значимым. Окружающие были в не меньшем восторге, чем я. Даже мне захотелось сесть за деревянный стол и начать внимать. Горец — просто гений! Родись он на Земле, стал бы, безусловно, весьма выдающимся человеком…
Я вдруг поймала себя на мысли, что восхищаюсь им так же, как в прошлом восхищалась Ксандером. Что у них за семья такая, что каждый брат — это кто-то настолько уникальный?