Презумпция невиновности

Львова Ева

– Я сплю, – буркнул Рындин, отворачиваясь к стене.

Я тоже отвернулась от Мити и буквально в следующую секунду провалилась в вязкий сон.

* * *

Проснулась я оттого, что Митя тряс меня за плечо и страшным голосом кричал:

– Агата, мы горим! Просыпайся, нужно выбираться!

Я щелкнула включателем ночника и не увидела воздуха. Он был черный, густой и тягучий, как смола, и дышать им было мучительно больно. Митя метался по спальне, пытаясь в дыму определить, в какой стороне находится дверь. Распахнув окно, я глотнула ночной прохлады и обернулась к любимому:

– Дверь правее, толкни посильней! Нужно будить Вику!

– Сама и буди! – крикнул парень, выбегая из комнаты.

– Глупо дуться на ребенка, – пробираясь через дымовую завесу в коридор, одернула я Митю.

В

коридоре дым усилился, должно быть, очаг возгорания находился где-то в районе прихожей. Из ванной доносился шум льющейся воды, а Вика, обвязав лицо мокрым полотенцем, сновала из ванной в прихожую и обратно с кастрюлей в руках и поливала водой дымящуюся входную дверь. Она каким-то образом сумела отпереть замок, хотя я закрыла его на ключ. Должно быть, Вика догадалась обшарить мою сумку, стоящую здесь же, на зеркальном столике. Выглянув на лестницу, я увидела, что полыхает дверная обивка, по старой технологии изготовленная из дерматина и набитая ватой. Я кинулась девочке на помощь, схватила мусорное ведро, прямо на пол вытряхнула пакет с мусором и принялась заливать пожар вместе с Викой. Заспанный сосед по лестничной клетке подключился к спасательной операции, сходил в машину и принес огнетушитель. Митя бестолково топтался на лестнице с «Айфоном» в руках, на плече его болталась потертая спортивная сумка, украшенная гербом ГДР – предмет особой Митиной гордости. Там, насколько я знала, хранились его документы и аппаратура.

– Это девчонка нас подожгла! – вдруг осенило Митю. Он ринулся ко мне, схватил за руку, свободную от ведра, и пытливо заглянул мне в лицо. – Ты же сама говорила, что она сумасшедшая шизофреничка!

– Перестань пороть чушь! – вспыхнула я, испепеляя парня злым взглядом.

– Я порю чушь? – бушевал Митя. – Да ты вспомни, что ты ночью сказала! Что девка больная, сумасшедшая, вы утром голову ей едете проверять!

Вика замерла с кастрюлей в руках, потрясенно глядя на меня. Замерла и я, не зная, как реагировать на откровения Мити. Меньше всего я ожидала, что человек, который мне не безразличен, окажется такой дрянью. Но Рындин не собирался успокаиваться на достигнутом. Отпустив меня, он поднес к глазам «Айфон» и принялся судорожно тыкать трясущимися пальцами в дисплей. И, связавшись с нужным абонентом, пронзительно закричал:

– Слышь, Пещерский, немедленно приезжай и забирай меня отсюда! Я на это не подписывался! Такой ты умный со своей коноплей, все так офигенно придумал! Типа, наварить можно не по-детски и все такое. Даже Борька Устинович, как ты и говорил, нам денег дал, потому что Агата хорошо за меня попросила, но я за твою траву подыхать не собираюсь! Моя разлюбезная подружка, которую ты мне сосватал, приволокла домой сумасшедшую пигалицу с суицидальными наклонностями, и та, решив, что всем нам пора умереть, только что подожгла квартиру! Теперь я стою на лестнице в одних трусах и не знаю, что делать!

– Врешь ты все! Ничего я не поджигала! – завизжала Вика, швыряя кастрюлю об пол. Раздался громкий звон, как будто конь прошелся по корыту. – Да если бы я не проснулась, ты бы, урод, так и сгорел в своей постели!

На лестнице стали собираться соседи, привлеченные запахом гари и интригующим шумом. Пытаясь собраться с мыслями, я прокручивала в голове слова Рындина. Значит, Митя жил со мной только ради того, чтобы добыть деньги для покупки партии анаши, прикрываясь журналом? И его безумная ревность была не чем иным, как страхом потерять источник обогащения до того, как удастся вытянуть из Бориса денежки! Но в душе Митя надеялся, что я его все-таки выгоню, и весь этот кошмар закончится сам собой, потому и спрашивал, не собираюсь ли я его бросить. Однако страх перед Пещерским, спланировавшим операцию, был сильнее отвращения ко мне, и Мите приходилось делать вид, что он меня любит. Сто раз я убеждалась, что если кто-то ко мне и неравнодушен, то это Борис. Но я старательно этого не замечаю и даже втягиваю Джуниора в свои сердечные дела. Ведь это я, как последняя дура, позвонила Борису и попросила привлечь Устиновича-старшего в качестве спонсора журнала! А Эд Георгиевич, будучи человеком осторожным, наотрез отказался участвовать в этой авантюре, и тогда Борька взвалил неподъемный груз спонсирования начинающих драгдилеров на себя. И все это ради того, чтобы я не расстраивалась и утешила своего ненаглядного Митеньку, одаренного сверх всякой меры всевозможными талантами!

И если бы не пожар, я бы так и жила в мире иллюзий. Вот уж никогда не знаешь, что для тебя хорошо! Есть старая даосская притча, которую очень любит рассказывать дед. Старику подарили красивую белую лошадь. Сосед завистливо вздохнул: «Хорошо тебе, старик! Такую красивую лошадь подарили!» – «Не знаю, хорошо ли», – задумчиво ответил владелец лошади. Однажды сын старика сел на дареную лошадь, поскакал, упал и сломал ногу. Сосед снова тут как тут. «Тот, кто подарил тебе лошадь, специально хотел тебе зла, он знал, что лошадь норовистая и сбросит твоего сына. Очень плохо, старик, что тебе подарили лошадь!» – «Не знаю, плохо ли», – отвечает старик. Вскоре в той местности началась война, и всех парней призвали в армию. И только сын старика со сломанной ногой остался дома. Сосед опять стучится к старику и начинает ему завидовать. «Вот видишь, старик, все-таки хорошо, что тебе подарили лошадь. Твой сын не пойдет на войну и не погибнет». И снова старик покачал головой и ответил, что не знает, хорошо ли это. Может, оставшись дома, сын напьется и прирежет жену и детей, а отправившись на войну, вернется видным военачальником.

Пока я рассуждала о несомненной пользе пожаров, открывающих глаза на корыстных возлюбленных, возгорание практически удалось потушить. Кто-то из соседей вызвал МЧС, и бравые парни проворно разматывали рукава шлангов, намереваясь пенной струей сбить остатки пламени.

– Девушка, вы в порядке? – тронул меня за плечо пожилой пожарный с багровым лицом. – Помощь не нужна?

– Не нужна, – отмахнулась я.

– Утром придет участковый, посмотрит, что да как. А дверь придется менять, жить с такой дырой я бы не советовал.

Соседи постепенно разошлись по квартирам, оставив на лестничной клетке только нас троих. Вика уселась на пол у стены, обхватила руками колени и так сидела, уставившись в одну точку. Митя переминался с ноги на ногу, не зная, как себя вести дальше. И я решила ему помочь. Подхватив упирающуюся Вику за руку, я втащила девчонку в квартиру, силой уложила на диван, прикрыла одеялом и, распахнув все окна настежь, принялась собирать Митины вещи в один большой пакет для мусора. Запах горелого дерматина понемногу выветривался. К счастью, пожар удалось пресечь в самом его зародыше, поэтому ущерб в основном заключался в отвратительном запахе гари, которым пропиталась вся квартира. Ну и, конечно, сильно пострадала дверь, в которой прогорела неровная дыра размером с футбольный мяч. Кое-как затолкав барахло бывшего возлюбленного в мешок, я выставила вещички за дверь и, не удостоив взглядом попыхивающего сигаретой Рындина, заперла дверь на ключ. После этого взяла смартфон и набрала номер деда. Владлен Генрихович снял трубку сразу же, как будто и не спал, хотя часы показывали половину шестого утра.

– Дед, у нас был пожар, дверь сгорела, – поведала я.

– Вы с Викой в порядке? – всполошился дед.

– Мы не успели угореть, Вика вовремя проснулась.

– Кому это понадобилось тебя поджигать?

– Понятия не имею.

– Врешь, ты думаешь, что это я сделала! – заголосила девчонка.

Я и не заметила, как сзади подкралась Виктория и стояла за моей спиной, подслушивая телефонный разговор.

– Успокойся, ничего такого я не думаю! – обернулась я к Вике. – Ложись, поспи, нам скоро ехать.

– Никуда я с тобой не поеду! Ты подлая! Ты меня чокнутой считаешь! – ревела несчастная, колотя меня кулаками в живот.

Я ретировалась в ванную, заперла за собой дверь и только тогда смогла снова вернуться к прерванной беседе.

– Дед, тут вот какое дело. У нас в двери зияет приличная дыра, а нам с Викой нужно уехать ко врачу. Я понимаю, что бабушку нельзя оставить одну, но, может, ты кого-нибудь попросишь посидеть в квартире?

– А Митя не может остаться?

– Митя не может.

– Что так? – удивился дед.

– Не может, и все, – отрезала я, не вдаваясь в подробности.

– Ну что же, будем искать выход сами. Утром я загляну к Петру Пронину, у него долго болела мама, и он купил ей инвалидное кресло. Коляска навороченная, с автоматическим приводом – шикарная вещь. Если Петр никому после смерти матери ее не отдал – считай, Агата, нам повезло. Я арендую на время каталку, и Ида прекрасно проведет сегодняшний день без меня. Ты сними пока размеры дверного проема, я закажу дверь – противопожарную, с сейфовым замком. Давно пора было это сделать.