Презумпция невиновности

Львова Ева

– Что же это у вас, любезный, технический директор бочки водой наполняет? Другого персонала, что ли, нет?

Стамболиди погрустнел и ответил скучным голосом:

– Мы на самофинансировании, лишних людей себе позволить не можем.

– Я послал оперов на мансардный этаж обследовать емкость, – делая шаг назад и деликатно освобождая пуговицу из рук Стамболиди, проговорил Лисицын.

– Доступ в мансарду имел только технический директор? – уточнил Джуниор.

– Отнюдь, – не согласился Стамболиди. – Уборщик клеток Александр Ткачик раз в неделю заглядывает

туда за подкормкой, Ян Крестовский имеет выход из своего крыла через мансарду на крышу – он любит покурить на свежем воздухе, сотрудник музея Виктор Мешков держит на мансардном этаже картотеку – в музее у него слишком мало места. У меня тоже есть ключ – для порядка.

– Но наличие ключей у сторонних лиц ничего не меняет, – заволновался Хитрый Лис, чуя подвох со стороны Джуниора. – Знаю я ваши адвокатские штучки! Если в емкостях для воды окажется горючее, Муратову так легко не отвертеться, как в прошлый раз.

– Пустите на труп посмотреть, а? – вылезла вперед Вика, доверчиво глядя на мужчин голубыми глазенками.

– Это чья же, твоя, Борь? – заулыбался Илья, потрепав девочку по рыжим кудряшкам.

– Соседская, – нахмурился Борька, глядя на Вику таким грозным взглядом, что она покорно отошла в сторонку. – А был и прошлый раз?

– Ну да, – взволнованно проговорил Стамболиди, по привычке дергая головой. – Седьмого мая прошлого года погибла дрессировщица Варя Белоконь. Это случилось прямо во время спектакля. Вы себе не представляете, какой это был ужас! На сцену вырвались тигры и …

– Слушай, Борь, если ты берешься защищать Муратова, я выдам по нему полную информацию, – оборвал директора Лисицын, опасаясь, что, погрузившись в воспоминания, директор теперь не скоро успокоится. – Приходи ко мне в управление, посидим, поговорим, я расскажу тебе все, что знаю, а сейчас прости, нужно закончить осмотр места происшествия.

– Защищать Муратова буду я, а не Боря, – неожиданно для всех, и даже для самой себя, выпалила я. И, демонстративно не замечая гневных гримас приятеля, торопливо продолжала: – У Бориса Эдуардовича в производстве уже имеется серьезное дело, а я сижу без работы. Так что знакомьте меня, господин следователь, с подозреваемым – будем договариваться о защите.

– Да вот он стоит рядом с трупом, – неприязненно кивнул на высокого брюнета в белом костюме Лисицын. – Делает вид, что не может поверить в случившееся. Артист! Я съем свою фуражку, если его не закрою!

– А доказательства?

– Да у него на лбу написано, что он подонок, – рассердился Хитрый Лис.

– В УК РФ нет статьи «подонок», так что ищи рецепты приготовления фуражек, – посоветовала я, глядя на красиво-порочное лицо Руслана, на котором, кроме искреннего недоумения по поводу происшедшего, не отражалось ровным счетом ничего. Ни боли от утраты любимого человека, ни раскаяния за содеянное, ни страха перед разоблачением – ну совсем ничего. – Чутье мне подсказывает, что Муратов не виновен.

– Не кажи гоп, – глубокомысленно изрек Лисицын. – Очень он подозрительный, этот Руслан Гасанович. Давно мне не нравится.

Эдакая гремучая смесь итальянского мафиози с непромытым водителем маршрутки. Хочет быть похожим на героя гангстерских фильмов, да рожей не вышел. К чему эти тонкие усики и набриолиненный чуб?

Хитрый Лис говорил неправду – Муратов был и вправду хорош и здорово походил на молодого Марлона Брандо.

– Ты как, Илюш, собираешься сейчас предъявлять обвинение Муратову или до завтра подождешь? – перешла я непосредственно к делу, с трудом отводя глаза от смуглого лица своего возможного клиента.

Следователь поскреб затылок и задумчиво протянул:

– Прямо даже не знаю, мать!

– А давай сделаем так, – решительно предложил Борис. – Мы прямо сейчас переговорим с этим парнем, а завтра все вместе приедем в управление. А до завтра ты придумаешь, что с ним делать.

– Ну, Борька, черт речистый, ты и мертвого уговоришь, – рассмеялся Лисицын, хлопая приятеля по плечу.

– Пожалуйста, ну что вам стоит, пустите посмотреть на труп! – умоляюще заныла Вика, чувствуя, что все собираются расходиться.

– А ну-ка, кыш отсюда! – прикрикнул на нее следователь. – Здесь место преступления, а не детский сад!

– Виктория, очень тебя прошу, подожди нас на улице, – строго попросил Устинович-младший.

– Всегда так! Как труп смотреть – так без меня, – обиженно проскулила девочка, направляясь в сторону поредевшей толпы, покидающей зрительный зал.

– У вас все? Я могу идти? – осторожно поинтересовался директор, откидывая со лба волнистую прядь. – А то столько дел, что голова идет кругом.

– Да-да, конечно, я вас больше не задерживаю, – небрежно отмахнулся Хитрый Лис. – А вы, господа адвокаты, не стойте, шевелите копытами, если хотите познакомиться с Русланом Муратовым.

* * *

Лисицын подождал, пока мы с Устиновичем-младшим переберемся через красно-белую заградительную ленту, после чего уверенной поступью центуриона направился прямиком к подозреваемому. Весь вид следователя выражал твердое намерение сорвать с притворщика маску. Я же не была на сто процентов уверена в лицедействе технического руководителя проекта. По некоторым внешним признакам я могу с большой долей уверенности сказать, что человек разыгрывает передо мной комедию, в случае же с Муратовым у меня такой уверенности не возникало. Не чуя подвоха, Руслан все еще недоумевал у тела погибшей супруги, когда Лисицын тронул новоиспеченного вдовца за локоть и бесцеремонно проговорил:

– Хм, уважаемый, хочу порекомендовать вам хорошего адвоката. Вот, познакомьтесь, Агата Львовна Рудь, она берется за вашу защиту, хотя дело, на мой взгляд, безнадежное.

Руслан дернул щекой и быстро взглянул сначала на меня, затем на следователя и с чуть заметным раздражением спросил:

– Вы так уверены, что мне необходим адвокат?

– Думаю, это в ваших же интересах, – поджал губы Хитрый Лис.

И тут же без перехода заорал, исполняя две роли одновременно – хорошего полицейского и полицейского злого: