Презумпция невиновности
Шрифт:
Так… чего! Блядь! Мне! Не хватает?!
Мышка впархивает в машину, тут же заполняя пространство ароматом изысканных духов и своей особой аурой. Практически каждый раз, когда она рядом, я ощущаю некий трепет, похожий на предвкушение праздника. Так было не всегда. Понятное дело, я чувствовал это в начале отношений. Бабочки там в животе, все дела. Потом начался период серой пресности, пока мы не решили завести ребенка. Тогда, в очередной раз наблюдая, как моя жена рассыпается у меня на глазах, я впервые осознал ее хрупкость. И потом каждая ее улыбка, каждый миг радостного настроения стали для меня равносильны празднику.
– Привет, – Ира тянется
Я слежу за тем, как она пристегивается, а потом по привычке опускает козырек, чтобы взглянуть в зеркало и поправить помаду. Каждое такое рутинное действие снова окутывает меня уютом и теплом.
Завожу машину и еду к суду.
– Ты сегодня задержишься? – спрашивает жена, когда мы выруливаем на проспект.
– Не должен, – отвечаю ей, а сам думаю о той девушке в ресторане. Но она у меня запланирована на завтра, так что сегодня я вполне могу провести вечер с женой.
– Тогда я заберу тебя в конце рабочего дня. Поужинаем где-нибудь в городе?
– С радостью.
Возле суда Ира пересаживается за руль, а я склоняюсь около водительской двери, чтобы поцеловать жену. Завожусь за секунду. И так каждый раз. Ира чертовски сильно возбуждает, но с ней я теперь все время продавливаю вопрос секса с опаской, потому что жду, что меня в очередной раз отвергнут. Это охренительно неприятное чувство, заставляющее задаваться вопросом, что со мной не так. Понимаю, что дело не во мне, и все же настороженность никуда не девается.
– Будь готова вечером после ужина, – намекаю ей на секс, а она подмигивает.
– То есть к ужину не готовиться? – игривым тоном спрашивает она, поправляя и без того безупречно сидящий на мне галстук.
– К ужину ты уже готова.
– Я бы хотела сменить форму на нормальную одежду.
– Тогда, как будешь в магазине, ни в чем себе не отказывай, – подмигиваю ей и не отказываю себе в том, чтобы сожрать помаду с ее губ. Помада невкусная, а вот Мышка – очень даже.
Когда отрываюсь от губ жены, с удовольствием отмечаю, как поплыл ее взгляд. Ира стирает помаду с моих губ и широко улыбается.
– До вечера.
– Жду в шесть, – сжав ее коленку, захлопываю дверцу и иду к суду.
Мысли о девушке из ресторана испаряются из моей головы, потому что я предвкушаю свидание с женой.
Глава 8
Виктор
– Ир, что такое? – спрашиваю, когда официант отходит от столика, приняв заказ.
– Ничего, – она пытается храбриться и казаться расслабленной.
Но я чувствую ее настроение не меньше, чем свое собственное. Оно вибрирует между нами, перетекая из Мышки в меня, и обратно. Сколько женаты, столько мы так и резонируем, и ее настроение сейчас отдается болью в грудной клетке. Я хочу понять, что с ней происходит, но она словно схлопнулась в своей ракушке и не готова допускать меня в свое царство страданий, как бы я туда ни стучался.
– Мышка, – беру ее за руку, сплетая наши пальцы, и заглядываю в глаза. – Я же вижу, что-то не так. Когда я забрал тебя с работы днем, в тебе бурлила энергия, а сейчас тебя словно выжали.
– Шопинг, Витя, довольно изнурительное занятие, – слабо улыбается она и благодарит официанта, который ставит перед ней бокал вина. Ира предпочитает пить в ресторане шампанское или просекко, но сегодня почему-то отказалась от игристых вин.
Шопинг – это отговорка, Ира любит болтаться по магазинам с подругой. И эта ебанутая
– Ир, наваливать будешь своим подозреваемым, – не выдерживаю я. – Выкладывай.
Она делает большой глоток белого вина и тяжело вздыхает. Я вижу, как начинает трястись ее нижняя губа, и хмурюсь. Мне хочется стереть это скорбное выражение с лица жены, но я пока даже не понимаю причину его возникновения, чтобы начать работать над следствием.
– Даша снова беременна, – говорит Ира тихо.
Эти слова ударяют в меня с такой силой, что я забываю как дышать. Мне больно смотреть на жену. На то, как она, словно склеенная хрупкая фарфоровая ваза, снова начинает рассыпаться на моих глазах. Я хочу ребенка, но мои мечты ничто по сравнению с тем, как сильно его хочет моя жена. Она грезит ребенком. И как бы Ира ни убеждала меня в том, что отпустила ситуацию, я прекрасно понимаю, что это не так. Она просто спрятала мечту поглубже, чтобы не разочаровываться каждый раз, когда та не воплощается в жизнь.
В голове снова вихрем проносятся все те моменты, когда Ира плакала в ванной, сжимая в кулаке тесты на беременность. Как она уходила в себя в первый день месячных. Как по ночам пряталась в гардеробной или кабинете, чтобы оплакать очередной провал. А когда я находил ее там, пыталась ругаться и отбиваться от меня. Спровоцировать скандал, чтобы я психанул и развелся с ней. Может, стоило тогда ее отпустить? Может, она не меня хотела освободить, а сама получить свободу? Отбрасываю мысли, с которыми уже давно попрощался, приняв решение оставаться со своей женой до конца, как было прописано в свадебной клятве.
Поднимаю руку Мышки и прижимаю ее к своим губам, глядя на жену. Я не знаю, что сказать ей. Как утешить ту, для которой беременность каждой ее подруги ощущается как собственное поражение? Никогда я не смогу дать Ире ощущение полноценной семьи, если у нас не будет ребенка. Как бы сильно ни старался заполнить собой пустующее пространство, я просто не в состоянии занять в ее сердце место, отведенное для детей.
Мы ужинаем практически в тишине. Все разговоры о каких-то незначительных мелочах, приглушенными голосами. Складывается впечатление, что, если заговорить громче, рухнет хрупкое равновесие, и Ира окончательно расклеится.
Конечно, по дороге домой ни о каком сексе и даже намеках на него речи быть не может. Моя жена в таком раздрае, что сейчас даже малейшее упоминание о плотских утехах наверняка вызовет в ней бурю негативных эмоций.
Я хочу ее утешить, отвлечь, но не знаю как. Все слова, которые приходят мне в голову, кажутся пустыми. Все аргументы – никчемными, а доводы – бестолковыми. Ничто не заменит ей ребенка. Ни отдых, ни работа, ни я сам.
Когда осознаю все это, становится жалко и себя самого. Как будто я теряю ценность в глазах жены. Словно становлюсь менее значимым для нее, потому что не могу дать самого главного. И снова вспоминаю свои размышления трехлетней давности. Может, стоило бы отпустить ее? Дать ей возможность найти мужчину, с которым она может построить полноценную семью? Но нет. Мое мнение с того времени не изменилось. От одной мысли, что какой-то мужик наложит лапу на мою Мышку, что будет тыкать в нее своим хреном, становится плохо. Одно дело – тройничок, когда все под моим контролем, и совсем другое – когда я даже знать не буду, с кем она спит.