Презумпция невиновности

Орлова Екатерина Марковна

– Было бы здорово, – она ласково улыбается в ответ.

Вот что еще мне нужно? Я чертов везунчик, который просто профукивает свое счастье.

Беру ее руку в свою и целую костяшки, а потом прикладываю ладонь к своей щеке. Пальцы Иры прохладные, и я догадываюсь, что это от волнения. Она снова проживает этот день с чувствами трехлетней давности. Но нужно отдать ей должное, держится моя Мышка молодцом.

– А давай сегодня проведем вечер как-то необычно.

– Например? – она склоняет голову набок, демонстрируя интерес.

– Не знаю, сходим в оперу, на балет, в театр.

– Ты ненавидишь культурные выходы в

свет.

– Но тебе же нравится.

– Кто тебе такое сказал? – она приподнимает одну бровь и царапает мою щетину ногтями, а я прищуриваюсь от удовольствия.

– Тогда… может, аттракционы?

– Со сладкой ватой, тиром и комнатой страхов? – загораются ее глаза.

– С ватой, тиром и комнатой, – киваю, улыбаясь. – Заберу тебя с работы в семь, и поедем.

– Нет, встретимся дома. Не поеду же я в форменном костюме.

– Зря. Я бы тебя в нем в комнате страха потискал, – играю бровями, на что Ира заливается мелодичным смехом, который, словно живительный бальзам, залечивает мои внутренние кровоточащие раны. – Но дома, так дома, – соглашаюсь.

И сейчас куда-то на задний план отходят любовницы, наша несовместимость, Марина с ее клиникой и плод, от которого она хочет избавиться. И я хочу. Не готов я иметь детей с другой женщиной. Знаю, что это с высокой вероятностью разрушит мою семью, а я слишком дорожу ею, другой-то у меня нет. Ваня уже не в счет, у него своя жизнь вдали от меня.

– Привет, – раздается в трубке голос Марины, когда я набираю ее номер, садясь в машину.

– Сколько денег нужно?

– Там будет не операция. Врач только проведет диагностику и даст мне таблетку, которая спровоцирует…

– Без подробностей, – пресекаю ее попытки вовлечь меня в это дерьмо. – Сбрось мне на телефон сумму и номер счета, и я пришлю тебе деньги. И сотри мой номер, это наш последний контакт, – добавляю жестко и прерываю звонок.

Завожу машину и выезжаю со двора сразу следом за Ирой. У развилки на подъезде к городу, где мы всегда разъезжаемся, Ира маякует мне аварийкой и сворачивает влево, а я еду прямо, чтобы добраться в суд к началу рабочего дня.

Мне нужно загрузить себя работой под завязку, чтобы не думать о том, какой сегодня день. Что случилось в эту дату три года назад, и чему предстоит еще случиться.

Припарковав машину на стоянке у суда, бросаю взгляд на телефон. В сообщении от Марины только цифры. Присвистываю, но перевожу ей деньги. Уверен, процедура стоит намного меньше, но остальное – это бонус и благодарность за молчание. Блокирую контакт, удаляю всю переписку, а потом и сам контакт, мне он уже нахрен не нужен.

Глава 6

Ирина

– Влад с Настей на выходных едут к ее родителям, – говорит Витя, пока мы петляем среди машин по дороге к парку аттракционов. – А Макар Ильич в командировке, вернется только в понедельник.

– Не страшно, – отвечаю ему, касаясь пальцами коротких волосков на его висках.

– Можем сами шашлыки пожарить, – предлагает Витя, въезжая на парковку.

– Пожарим, конечно.

Если вечер пятницы не будет занят твоими шлюхами, и ты не испортишь мне настроение очередным букетом роз, которые я люто ненавижу.

Я в курсе, что у моего мужа есть любовница. Или любовницы. Ни разу не пыталась выяснить, сколько их и кто они. Когда я узнала

о том, что никогда не смогу подарить Вите ребенка… Да, я винила во всем себя. Уверена, сперматозоиды Вити достаточно пробивные, как и он сам, чтобы зачать малыша. Только не со мной. Когда я впала в депрессивное состояние, мне казалось, что весь мир черный. Даже светившее в ту весну солнце казалось мне графитового цвета. Я видела, как из глаз мужа понемногу уходила жизнь. Как он смотрел на меня и паниковал, потому что не знал, что со мной делать.

А потом Витя внезапно снова начал улыбаться. Он старался вытянуть меня из трясины, которая все сильнее затягивала. Поначалу я не понимала, откуда он черпает это настроение, откуда берет силы, чтобы пережить очередной черный день.

Впервые я поняла, что у него появилась другая женщина, когда Богомолов вернулся домой с букетом. Букетом гребаных роз… Он обнял меня, и я просто почувствовала. Витя пах, как обычно, своей туалетной водой и свежим костюмом. Его волосы были уложены, как обычно. На руке было обручальное кольцо. Ничего не изменилось. Ничего, кроме его взгляда. Он выглядел, как довольный котяра, слопавший целую пачку сметаны. Я помнила этот взгляд. Знала его досконально. Так он смотрел на меня после секса. Так он улыбался, когда впервые заполучил меня в свою постель. Так Витя выглядел, когда был удовлетворен.

Когда мы легли спать, и Витя уснул, я тихонько выскользнула из кровати, спустилась на первый этаж, закрылась в бильярдной и прорыдала почти до утра. Страшно сказать, но тогда я плакала не от боли, а от облегчения. Благодаря тому, что Витя нашел ресурс настроения извне, для меня отпала необходимость быть прежней веселой, беззаботной женой. Более того, его собственное настроение немного передавалось и мне, помогая пережить этот черный период.

Сейчас я понимаю, насколько были повернуты мои мозги, если я восприняла измену мужа с облегчением, но тогда это и правда ощущалось как спасение. Потому что в те дни я цеплялась за любую крохотную возможность улыбнуться и почувствовать себя живой вопреки обстоятельствам. Когда прошел мрачный период и наступило принятие, Витя уже настолько погряз в своих изменах, что мы вряд ли смогли бы что-то изменить. По крайней мере, я не чувствовала себя вправе требовать от него прекратить отношения на стороне. Как будто была обязана им своим спокойствием и тем, что наша семья пережила эту бурю. Как ни странно, мы с Витей не отдалились друг от друга, а как будто даже сблизились. Я об одном только молила Бога: чтобы ни одна женщина от него не забеременела. Это бы точно добило меня. Я не знала – и до сих пор не знаю, – пережила бы я такое или нет.

Я безумно люблю своего мужа. Как и в первый день, когда студент Витя Богомолов сел рядом со мной на осеннем балу, назвав это мероприятие скучным говном, и предложил целоваться, чтобы скрасить унылые танцы. Конечно, я не повелась на его дешевый пикап, но повеселилась тогда знатно. Потом он начал буквально преследовать меня в университете, появляясь в тех же коридорах, что и я. Он словно из-под земли вырастал в тех корпусах, где его не должно было быть. Очаровательный старшекурсник с грустинкой в глазах. Позже я узнала, что его мама смертельно больна, и он тяжело переживал этот период. Но все равно находил в себе силы, чтобы каждый день смешить меня своими выходками, покорять обаянием и преследовать, несмотря на занятость.