При дворе последнего императора
Шрифт:
Вскоре после моего прибытия в Румынию королева спросила меня, не согласится ли государь на брак наследника престола, принца Кароля, с одной из великих княжон, дочерей Николая II. Я отправился в Петроград, чтобы сделать по сему вопросу особо конфиденциальный доклад.
После моего доклада государь сказал:
— Я разделяю вашу точку зрения, но не знаю, как отнесется к этому вопросу императрица.
— Когда можно мне будет снова представиться Вашему Величеству для получения, ответа королеве румынской?
— Я ничего не скажу Ее Величеству. Попросите
— Слушаю, Ваше Величество.
— Отчего у вас испуганный вид? Разве вы теперь не дипломат? Дело входит в вашу компетенцию и как посланника, и как чина министерства двора. Сделайте доклад Ее Величеству.
Аудиенция была мне назначена на следующий день в 4 часа дня в Царском Селе. По выходе от государыни я получил от камердинера Его Величества указание, что государь гуляет в саду и желает меня видеть.
Я передал содержание моего разговора с государыней. Ее Величество имела намерение пригласить королеву и принца Кароля в Царское Село на пасхальные праздники. После этого будет видно, возможен ли предполагаемый брак.
— …Само собой разумеется, — прибавил я, — если на это последует разрешение Вашего Величества.
— Я не думал, что ваша миссия увенчается таким быстрым успехом. Вы, оказывается, умеете быть очень убедительным.
Несмотря на эту похвалу государя, я чувствовал, что ему было бы приятнее узнать об отказе государыни. Расставаться с дочерью было неприятной перспективой для отца.
Через несколько дней у меня был еще один доклад у государя, после которого я завтракал с Их Величествами. Императрица дала мне свои последние указания относительно моего доклада румынской королевской чете.
Уехав в тот же день в Яссы, я больше не видал Их Величеств.
В 1918 году я находился в Киеве. Немцы занимали Украину, и гетман Скоропадский обеспечивал некоторый призрак местного правительства.
В Киеве я встретился с князем Кочубеем, моим товарищем по министерству двора, и с герцогом Георгием Лейхтенбергским, бывшим сослуживцем по Конному полку.
Нашей единственной мыслью было спасти государя и его семью, заключенных в Екатеринбурге.
Герцог Лейхтенбергский был нашим посредником в сношениях с германскими властями. Двоюродный брат баварского кронпринца, он имел свободный доступ к генералу Эйхгорну, начальнику оккупационных войск, и генералу Гренеру, начальнику штаба.
Немцы оказались очень предупредительными. Открыли нам кредиты и обещали предоставить в наше распоряжение пулеметы, ружья и автомобили. Наш план заключался в том, чтобы зафрахтовать два парохода и послать их с доверенными офицерами вверх по Волге и по Каме. Предполагалось образовать базу верстах в 60 от Екатеринбурга и затем действовать смотря по обстоятельствам.
Мы послали в Екатеринбург разведчиков, из которых один состоял прежде в охране, а другой служил в Кавалергардском полку. Они должны были войти в сношение с немецкими эмиссарами, тайно пребывавшими в городе, содействием которых
Я знал, что государь не согласится променять заточение у большевиков на плен в Германии. Чтобы уточнить создавшееся положение, я написал Вильгельму II письмо, которое передал графу Альвенслебену, причисленному к особе гетмана. Граф должен был в тот же день выехать в германскую главную квартиру.
В этом письме я просил германского императора заверить государя, что ему и его семье будет дан свободный пропуск до Крыма, где он не будет считаться военнопленным Германии.
Можно себе представить, с каким лихорадочным нетерпением ждали мы возвращения графа Альвенслебена.
Приехав обратно в Киев, он не подал мне ни одного признака жизни. Тогда я сам пошел к нему. Граф Альвенслебен сконфуженно объяснил, что кайзер не мог дать никакого ответа, не посоветовавшись со своими министрами. Он рекомендовал мне повидать графа Мумма, дипломатического представителя Германии при гетмане.
Граф Myмм категорически отказался помогать нам. По его словам, он был поражен, узнав, что военная власть нам обещала свою помощь. Впредь мы не должны рассчитывать на помощь Германии.
В течение двух часов я делал всяческие усилия переубедить его. На мое предложение еще раз обратиться к императору Вильгельму Мумм дал мне понять, что в данное время мнение кайзера в делах иностранной политики уже не имеет прежнего значения, и не соглашался с тем, что для Германий важен вопрос о спасении царя.
Мои старания не увенчались успехом. Через несколько дней после этого мы узнали о екатеринбургской трагедии.
УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН25
Абаза А. М., контр-адмирал, управляющий делами Особого комитета Дальнего Востока (1903–1905) — 185, 186
Адлерберг К. В., граф, министр двора и уделов (1870–1881) — 120
Александр II Николаевич (1818–1881), российский император с 1855 г. — 69, 70, 82, 119–124, 129, 131, 142, 143, 152, 185, 191, 199, 200, 214, 221, 223, 232
Александр III Александрович (1845–1894), российский император с 1881 г. — 51, 65–67, 69–71, 82–84, 91, 92, 106–108, 120, 122, 125, 128–131, 137, 142, 153, 167, 185, 191, 196, 214, 223, 224
о. Александр (Васильев Александр Петрович, 1867–1918), протоиерей, духовник царской семьи — 105
Александр Гессенский, принц, брат имп. Марии Александровны — 121
Александр Михайлович, вел. князь (род. 1866), сын вел. князя Михаила Николаевича, генерал-адъютант, адмирал, председатель Совета по делам торгового мореплавания (1900), главноуправляющий (на правах министра) Управления торгового мореплавания и портов (1902–1905) — 114, 146, 147