При дворе последнего императора
Шрифт:
При Александре II все подаваемые вина были иностранного происхождения. Александр III создал для русского виноделия новую эпоху: он приказал подавать иностранные вина только в тех случаях, когда на обед были приглашены иностранные монархи или дипломаты. Иначе надо было довольствоваться винами русскими. Полковые собрания последовали примеру, данному свыше. Я помню, что многие офицеры находили неуместным винный национализм: вместо собраний они стали обедать в ресторанах, не обязанных считаться с волей монарха.
Признаюсь, что в те времена надо было иметь много национального мужества, чтобы довольствоваться
Главным вдохновителем русского виноделия был князь Лев Голицын. Считалось, что он умеет «пробовать» вино не хуже заправских дегустаторов.
Его виноградники находились в 30 верстах от Ялты. Имение называлось «Новый мир». Александр III заинтересовался этим грандиозным предприятием и предложил Голицыну пост главного администратора Массандры. Князь долго упирался и даже поставил условия: никогда не надевать никакого мундира; никогда не получать никаких званий и никаких отличий; делать в Массандре все, что заблагорассудится.
Царь удивился, но дал свое согласие. В течение некоторого времени Голицын управлял не без успеха Массандрой. Но потом у него начались счеты с главноуправляющим уделами. Он был призван к царю, но оказался настолько несговорчивым, что ему пришлось подать в отставку.
Голицын после этого посвятил себя всецело своему имению. В последние годы царствования Николая II Голицын предложил «Новый мир» в подарок государю. Зная князя как человека эксцентричного, государь предложил ему изложить письменно условия этого дарения. Оказалось, что условий этих немало, и притом они не так-то просты. Государство обязывалось создать в «Новом мире» целую академию виноделия. Голицын должен был быть ее пожизненным президентом с правом проживать в имении до самой своей смерти. По произведенным подсчетам, академия должна была вскочить уделам в крупную копейку. Царь, однако, заинтересовался планами князя и приказал не считаться с расходами.
Я помню посещение Их Величествами «Нового мира».
Подвалы имели 3 версты в длину. На перекрестках галерей устроены были круглые комнаты для «пробования» вина. Одна из этих зал называлась «винной библиотекой»: в ней находилась специальная коллекция старинных стаканов и кубков, подобранных по сортам вина. Раскупоривая знаменитые «годы», князь болтал без остановки…
— Хотела бы я знать, — сказала на возвратном пути государыня, — сколько часов может он говорить без остановки…
ЧАСТЬ IX
ЕЖЕДНЕВНЫЙ ОБИХОД
Я могу говорить только о том, как проводили время Их Величества в Ливадии, так как только в Крыму я находился в непосредственном общении с государем и его семьей.
Утро было посвящено государем работе, за которую он садился тотчас же после короткой прогулки.
Царь принимал докладчиков, стоя впереди своего письменного стола. Садясь, он указывал посетителю кресло, а также выдвигал из стола особую доску, на которой можно было расположить принесенные бумаги. Во время доклада государь курил, причем и докладчик
Царь очень ценил докладчиков, которые умели излагать даже запутанные дела, не выходя из разговорного тона. Раньше чем слушать докладчика, царь брал доклад, просматривал первые строки (чтобы уяснить себе, о чем будет идти речь) и внимательно прочитывал заключение доклада, то есть ту его часть, которая перечисляла меры, предлагаемые министром. Если сущность этих мер не была вполне ясна, царь просматривал также и остальные страницы доклада. Он не любил таких докладов, в которых были нагромождены аргументы, явно ненужные. Генерал Сухомлинов, военный министр, обладал особенным умением овладевать вниманием царя и держать его в напряжении в случае надобности часа два подряд.
Когда доклад бывал окончен, царь подходил к окну и начинал говорить о посторонних вещах, подчеркивая этим, что аудиенция кончена.
Иногда доклады делались также вечером, от 16 до 18–30.
Царь никогда не пропускал ни одной церковной службы, каковы бы ни были обстоятельства, могущие оправдать его непоявление в церкви. Служба начиналась только после прихода Его Величества и продолжалась около часу.
Царь встречался со своей семьей только за столом, во время пятичасового чая, и вечером, если у него не было особо срочной работы.
Еще до окончания завтрака государыня делала знак детям, и они бросались в сад, увлекая за собой барона Мейендорфа, начальника великих княжон; смех и крики тотчас же раздавались снаружи.
Бывший «дирижер» придворных балов, барон умел завоевать благодаря своему веселому и общительному характеру симпатии обеих императриц. Сделавшись старше, он сохранил свой веселый нрав и упрочил свое положение в глазах младшего поколения.
Он был чрезвычайно симпатичен; все его любили, но никто с ним серьезно не считался. Надо сказать, что ему сильно мешала его супруга «тетя Вера», дама честолюбивая и часто смешная.
Баронесса была председательницей Общества покровительства животных; усердие ее в области исполнения функций председательницы создавало ряд затруднений для всей администрации Крыма. Раз она потребовала, чтобы кур не носили на рынок вниз головой ввиду возможности обмороков… Губернатор отдал соответственное распоряжение. Но весьма скоро баронесса явилась к нему с жалобами.
— Я не допускаю мысли, — сказал губернатор, — чтобы крестьяне не исполнили моего распоряжения.
— Перед моей дачей все обстоит благополучно. Но за углом несчастные куры опять попадают в положение вертикальное… Я сама ходила тайком посмотреть…
Особенно знаменитою баронесса сделалась после истории с красным пуделем. Как раз в тот момент, когда она выходила из своей виллы, под ноги ей попал пудель, выкрашенный в ярко-красный цвет. Баронесса хотела поймать пса, но неизвестно откуда набежала масса дворняжек. Дальше получилась такая картина. По улице бежал красный пудель, за пуделем — дворняжки, а за дворняжками мчалась баронесса, крича:
— Держите, держите красную собаку!..
Городовой ухитрился в конце набережной поймать пуделя. Баронесса приказала ему нести собаку прямо в губернаторский дом, следуя за ним сама в величайшем волнении… Губернатор принужден был принять ее вне всякой очереди.