При невыясненных обстоятельствах (сборник)
Шрифт:
— И что, все в порядке?
— В абсолютном. Перстень на месте. Его подлинность была удостоверена владельцем и экспертом.
Вопросы у меня иссякли. Я молчал, обескураженный.
Если «Перстень Саломеи» не выходил из квартиры Дадиани, получается, что Гогунава не имел никакого отношения к подлиннику! И Челидзе тоже не имел. Выходит, Челидзе руками Джомардидзе убил Гогунаву, чтобы завладеть копией? Не слишком ли много копий? Первая у Гогунавы. Вторая у Пэлтона. Третья изготовленная Лолуашвили для Чкония. Четвертая — найденная
Не выдержав, я набрал номер Лолуашвили. Услышав отзыв старика, сказал:
— Батоно Элико, добрый вечер. Вас беспокоит майор милиции Квишиладзе, помните такого?
— Конечно, батоно. Слушаю вас.
— Батоно Элико, прежде чем ответить, прошу вас хорошо подумать. Вы уверены, что, изготовляя копию «Перстня Саломеи», использовали подлинник?
— Прошу прощения, батоно. Я что-то не понял. Повторите!
— Я спрашиваю: при изготовлении копии вы точно знали, что образцом вам служит подлинный «Перстень Саломеи»?
— Извините, батоно. А что же мне еще могло служить образцом?
— Допустим, другая копия?
— Вы шутите?
— Батоно Элико, я говорю совершенно серьезно. Я могу быть уверен, что у вас на руках действительно какое-то время был подлинник перстня?
— Конечно. Ведь я уже говорил об этом. У меня был подлинник, который мне дал Малхаз Гогунава.
— Подождите. Почему вы уверены, что это был подлинник?
— Извините, батоно… Я хоть и любитель, но все же разбираюсь в бриллиантах. Есть же тысяча признаков.
— Какие? Объясните, пожалуйста.
— Как вам объяснить? Особая твердость, высокая сохранность полировки, острота ребер грани, высокая экспрессия преломления, оптическая анизотропия. Мало ли что еще. Все это я наблюдал не один день. Я несколько недель корпел над копией. Было время убедиться, подлинник это или что-то другое.
— Значит, вы подтверждаете, что «Перстень Саломеи» был у вас на руках совсем недавно и довольно долгое время?
— Подтверждаю.
— И готовы показать это как свидетель?
— Конечно.
— Спасибо, батоно Элико. Но это еще не все. Что, если через полчаса я заеду к вам ненадолго? Нужно вам кое-что показать.
— Ради бога. Буду рад помочь.
Закончив разговор, я посмотрел на Джансуга:
— Странная получается история. В том, что у Гогунавы был подлинник, сомневаться было бы глупо. Но что тогда делать с утверждением Дадиани, что «Перстень Саломеи» не покидал его квартиры?
—
Я положил на стол найденный в доме Челидзе ключ.
— Похож на самоделку… Откуда? — поинтересовался Парулава.
— Найден в тайнике в доме Челидзе. Сталь легированная, а по форме — из прошлого века.
— Думаете, имеет отношение к сейфу Дадиани?
— Не знаю. Вот что, Джансуг: бери-ка фото Челидзе и поезжай с ним в Галиси. Надо установить, что в Галиси был именно он.
— Хорошо, батоно Георгий. А вы?
— Сейчас к Лолуашвили. Ну а потом… Потом у меня путь один — в Тбилиси. Кто там занимается нашим делом?
— Манучар Окруашвили из УБХСС.
— Повезло, серьезный человек. Я его знаю. Вместе на курсах повышения квалификации были.
…Привезенные мной копии Лолуашвили изучал долго. Сначала он просто рассматривал перстни через сильную лупу. Потом включил стоящий на столе прибор, насколько я понял, спектроскоп. Припав к окуляру, несколько раз поцокал языком и весь ушел в изучение перстней. Пришлось мне просидеть в ожидании около часа. Наконец, выключив прибор, Лолуашвили вернул мне обе копии. Вздохнул:
— Прекрасная работа. Главное, очень разная.
— Разве это не ваша работа?
— Нет. Свою работу я сразу бы узнал. Эти копии делал не я.
— Вы не могли бы предположить кто?
— Сложно. Впрочем… — Лолуашвили взял перстень, найденный на теплоходе. — Вот эта копия сделана из сфалерита. Сфалерит — вещь довольно редкая. Помню, в позапрошлом году прошел слух: в Тбилиси можно недорого достать сфалерит. Я хотел заняться этим, но руки не дошли.
— Вы хотите сказать, эту копию изготовили в Тбилиси?
— Да. Причем сделана она изумительно точно.
— Изумительно точно? Как это понять?
— А так, что это — действительно копия. В ней повторены даже мельчайшие дефекты подлинника.
— Вы не вспомните поточней, когда в Тбилиси появился сфалерит.
— Зимой или ранней весной. У нас уже было тепло.
— А вторая копия?
— Вторая… — Лолуашвили бросил взгляд на другой перстень, но в руки не взял. — Я бы не называл ее копией. Это имитация. Ее делали, не имея под рукой подлинника. Наверное, по фотографии.
— А где могли изготовить эту копию?
— Ну… если учесть, что она из церуссита, — ее могли изготовить за границей. Или у нас, в Батуми.
— Странный перепад. Заграница и Батуми.
— Батоно Георгий, ничего странного. У нас ведь порт загранплавания. Церуссит распространен за границей, но попадает и к нам. Свою копию, кстати, я тоже делал из церуссита. Но это действительно была копия…
Прилетев на следующий день в Тбилиси утренним самолетом, я первым делом встретился с Манучаром Окруашвили. Он был лет на семь моложе меня, слыл в МВД Грузии специалистом по антиквариату.