При невыясненных обстоятельствах (сборник)
Шрифт:
Окруашвили был краток. К тому, что я услышал от Парулавы, его рассказ, в принципе, ничего не добавил. После того как он закончил, я достал два перстня.
Манучар искренне восхитился:
— Есть еще у нас умельцы! Где брал?
— Сначала посмотри.
Изучив оба, подытожил:
— Интересные цацки. Похожи на подлинник, одна к одной. Особенно этот. Он тронул перстень из сфалерита.
— А теперь глянь вот на это. — Я положил на стол ключ. — Ничего не напоминает?
— Напоминает. Похож на вчерашний, от сейфа Дадиани.
— Больше. Как у тебя сегодняшний день?
— Ты лучше скажи, что надо.
Я показал на сфалеритовый перстень:
— Знаешь, как называется камень?
— Шеелит или сфалерит. Они похожи.
— Это сфалерит. По сведениям мастера, эта копия изготовлена из сфалерита, ходившего в Тбилиси весной прошлого года. И посмотри вот это. — Я выложил три фотографии. — Знаешь кого-нибудь?
Окруашвили тронул снимок Джомардидзе:
— Бугор. Объявлен во всесоюзный розыск. — Перенес пальцы на фотографию Гогунавы, поднял на меня глаза: — Знакомое лицо. Мелькало в Тбилиси. Кажется, видел его с «китами». Кто это?
— Малхаз Гогунава, тбилисец, научный работник. Недавно убит в Галиси. Я кивнул на снимок Челидзе. — А этого никогда не видел?
Манучар уверенно качнул головой:
— Нет. Первый раз вижу.
— Это Шалва Челидзе, батумский врач, работал в пароходстве. Он и Джомардидзе арестованы. Гогунава, как я уже сказал, убит. Копию перстня из сфалерита мог заказать кто-то из этой тройки. Попробуй узнать кто. А также когда и у кого. Попробуешь?
— Что с тобой сделаешь… Попробую. Где тебя искать?
— Свяжемся через дежурку. Если будет что-то важное, оставь записку. У тебя есть рабочий телефон Дадиани?
Манучар повернул ко мне перекидной календарь, пододвинул телефон:
— Вот номер его кабинета в больнице. У тебя много звонков?
— Пока два.
— Звони, а я пойду. Иначе не управлюсь с твоим заданием. Будешь уходить, запри дверь. Ключ оставь в дежурке.
— Договорились.
Забрав сфалеритовый перстень и четыре фотографии — к трем первым я добавил еще снимок Виктора Чкония, — Окруашвили ушел. Я же набрал номер Дадиани. Голос у него оказался приятный, спокойный. На просьбу встретиться он охотно согласился. Мы договорились, что я подъеду в больницу через час. Поблагодарив, я нажал на рычаг и тут же набрал другой номер — номер Ларисы Гогунавы. Признаться, я связывал б этим звонком особые надежды.
Трубку не снимали долго. Наконец в мембране щелкнуло, уже знакомый мне женский голос сказал:
— Вас слушают.
— Доброе утро. Лариса?
— Лариса. Кто это? — Нотки, с которыми прозвучал вопрос, ничего хорошего не обещали. Выговор явно московский. Впрочем, это я заметил еще в первый раз, когда звонил из Батуми. О том, что Лариса Гогунава, до замужества Князева, — из Москвы, я узнал по телефону от тбилисцев еще
На вопрос Ларисы, кто звонит, я ответил:
— С вами говорит майор милиции Георгий Ираклиевич Квишиладзе. Мы с вами уже разговаривали.
— Что-то не помню. Когда?
— Я звонил вам из Батуми. Простите, что напоминаю, но это было в день смерти вашего мужа.
— В день смерти мужа?
— Да. Правда, я тогда еще не знал, что он погиб.
Наступила тишина. Паузу не прерывало даже дыхание. Наконец Лариса спросила:
— И чем же я обязана вашему звонку? Георгий… Простите?
— Ираклиевич.
— Георгий Ираклиевич? Что от меня еще нужно милиции?
После смерти Гогунавы стало ясно, что он был «китом». Об этом говорила насыщенная антиквариатом обстановка в его квартире, счета на нескольких сберегательных книжках. Теперь все это перешло по наследству к Ларисе. На вопрос о «Перстне Саломеи» Лариса ответила, что никогда о нем не слышала. Могло быть и так. В такие дела жен чаще всего не посвящают. Поэтому я, как можно миролюбивее, сказал:
— Лариса, мне очень нужно с вами поговорить. Очень.
— Но о чем нам говорить? Все, что я могла сказать милиции, я уже сказала. Добавить мне совершенно нечего. Совершенно.
— Верю. Зато мне есть что добавить.
— Подробности о смерти мужа? Зачем они мне? Он погиб, и остальное теперь уже не имеет значения.
— Напрасно вы так считаете. Кстати, я работаю заместителем начальника милиции Галиси. В последние дни стали известны факты, которые меняют все в корне.
— Что же может измениться в корне?
— Сказать об этом по телефону не могу. Но думаю, вам нужно это знать. Если, конечно, вы дорожите памятью мужа.
После долгой паузы послышался тихий вздох.
— Хорошо, давайте поговорим. Только где и когда?
— Где удобнее вам. Я буду занят еще часа два. В четыре вы будете свободны?
— Да.
— Отлично. А место вы назначайте.
— Вы знаете мой адрес?
— Знаю.
— Тогда приезжайте ко мне.
— Договорились. — Я положил трубку и отправился к заведующему отделением детской больницы Вахтангу Дадиани.
Как только я вошел в кабинет, его хозяин встал мне навстречу. Пожал руку, пригласил сесть в кресло. Вахтанг Дадиани был высок, статен, красив. Взгляд его был открытым, движения — спокойными и уверенными. Конечно, я мог ошибиться, но мне показалось: врать и хитрить этот человек не умеет. Времени у меня до следующей встречи оставалось не очень много, и я сразу протянул Дадиани три фотографии: Джомардидзе, Гогунавы и Челидзе.
— Батоно Вахтанг, посмотрите: нет ли среди этих людей ваших знакомых?