При попытке выйти замуж
Шрифт:
— Спасибо, мне пора.
— Ладно, — я развела руками, — пора так пора.
— Саша, — он замялся, — хотел вас попросить…
Ну вот, сейчас опять начнутся упреки, подозрения! Я уже открыла рот и собралась поклясться никогда больше так не шутить, но не успела.
— Саша, выходите за меня замуж, — сказал Ильин тихо. — Очень вас прошу.
От неожиданности я чуть не уронила на себя кофейник и только чудом спаслась от ожога второй степени.
— Так вам будет удобнее за мной присматривать? — пробормотала я и сразу пожатела о своей дурацкой реплике. Но Ильин, слава богу, меня
— Не отвечайте! Не говорите сразу «нет», боюсь, сегодня для меня это будет чересчур. Подумайте. Пожалуйста. Пожатуйста. Не ругайте меня…
И ушел. Медленно и растерянно я занялась гаданием на хризантеме из букета: любит, не любит, плюнет, поцелует, к сердцу прижмет, к черту пошлет, своей назовет. Ободрав цветок до основания, я выяснила, что Вениамин Гаврилович меня то ли любит, то ли своей назовет. Должной ясности не было достигнуто, потому что последний лепесток хризантемы был очень маленький, какой-то неполноценный, и я никак не могла решить, брать ли его в расчет, подводя итоги гадания. Опять эта томительная неопределенность!
Из глубочайшей задумчивости меня вывел телефонный звонок. Я нисколько не сомневалась, что звонит Вася, — он поразительным образом чувствовал, когда именно мне не до него и, следовательно, ему нужно появиться:
— Саня, крошка, как жизнь? Замуж еще не вышла?
Васина хваленая интуиция, как всегда, произвела на меня должное впечатление:
— Пока нет, но раздумываю. Считаешь, уже пора?
— Да, можно, только закончу с одним тяжелым расследованием — и вперед. — Вася старался казаться веселым, но голос его звучал довольно тоскливо.
— А ты-то здесь при чем? — возмутилась я. — Я ведь не к тебе на прием набиваюся, а про «замуж» раздумываю.
— Довольно затруднительно, девочка, выйти за меня замуж, не набившись ко мне на прием, — назидательно изрек Вася. — Это все равно, что выпить водки, не раскрывая рта. Возможно при желании, но неудобно.
Препираться с Васей мне надоело — хотелось посидеть в тишине и подумать о Вениамине Гавриловиче. Но у старшего оперуполномоченного Коновалова была мертвая хватка:
— Девочка моя, не хочу, чтобы ты томилась у меня в приемной и дожидалась замужества в антисанитарных условиях нашей дежурки. Ты заслуживаешь привилегий. Так что сейчас я за тобой заеду.
— Зачем это? — Я насторожилась, потому что Вася редко баловал меня своими визитами.
— Затем, — торжественно сказал Вася, — что у меня сегодня день рождения. Отметить надо.
Ой, как неудобно получилось! Со всей этой собачьей суетой и разборками в «Курьере» я совершенно забыла о знаменательной дате. Закрутилась, забегалась. Впрочем, кому это я пудрю мозги? Себе? Забыла я про Васю по одной-единственной причине, зовут которую Ильин Вениамин Гаврилович. Пора признаться хотя бы себе самой, что Ильин вытеснил из моей памяти всех ее прежних привычных обитателей, а это уже симптом. Да, я старательно убеждала себя, что не отношусь к стоматологу серьезно, что мне просто приятны и забавны его ухаживания, что стоит мне только захотеть, и я перестану ждать его звонков и цветов… Все неправда!
О дне рожденья Васи я могла забыть только вследствие тяжелой контузии или… чего-то пострашнее.
Я
— Ладно-ладно, я не в претензии. Собирайся, поедем в кабак. Я совсем рядом от тебя, так что буду с минуты на минуту.
И этот «совсем рядом». Пока Вася ехал ко мне, я судорожно исследовала содержимое шкафов и комодов. Результат оказался неутешительным — из имеющегося в закромах имущества подарить имениннику можно было только бутылку армянского коньяка, заполненную на одну треть, полкило сосисок и старый шейный платок моего бывшего возлюбленного Валеры Синявского. И то, и другое, и третье показалось мне недостаточно элегантным, поэтому я приняла вынужденное решение совершить еще один некрасивый поступок — отдать Васе букет Ильина. Утешала я себя тем, что сегодня день такой и звезды велят мне делать гадости. Много гадостей. Зато — мелких.
На Васю букет произвел огромное впечатление. Он долго смотрел на него, вытаращив глаза, потом долго с таким же диким выражением рассматривал меня:
— Ты купила его мне? Вот это вот — мне?
— Вася! — я старалась, чтобы мои слова звучали искренно. — Ты заслуживаешь большего. Но, учитывая наши скромные возможности…
— О боже! — Вася в ужасе схватился за голову. — Что с тобой стало за время нашей разлуки! Как жизнь людей ломает! В мелкую капусту рубит!
— Мелкая капуста, — блеснула я эрудицией, — называется «брюссельская».
— Мелкая «капуста», — поправил меня Вася, — это дензнаки достоинством меньше ста рублей.
Он еще раз бросил бешеный взгляд на цветы, осторожно, словно боялся подцепить инфекцию, взял букет за кончик оберточной бумаги и сунул под мышку.
Кабаком, куда Вася меня привез, неожиданно оказался модный и дорогой ресторанчик в центре.
— Не хотите ли аперитив? — спросила милая официантка.
— Обязательно! — Вася одарил ее широкой улыбкой. — На аперитив мы хотим бутылку водки.
Официантка понимающе кивнула.
— Закуска по вашему усмотрению. Саша, деточка, что ты будешь на горячее?
Я углубилась в меню и полностью потеряла ориентацию. Хотелось обмануть судьбу и выбрать что-нибудь вкусненькое. Дело в том, что в течение последних лет я удивительным образом ухитрялась угадывать и заказывать себе в ресторанах самую гадость. Даже если ресторан был хорошим, даже если вся еда в нем была вкусной, одна какая-нибудь дрянь там все-таки находилась. Ее-то я и выбирала.
Видя мои непростые сомнения, официантка заботливо спросила:
— Вам помочь?
— Да! — охотно согласилась я. Не исключено, что и она предложит мне отраву, зато ответственность за этот выбор будет не на мне.
— Если вы хотите свинину… — начала официантка.
— …то бери баранину, — подсказал Вася.
— Не слушайте его, — взмолилась я. — Что у вас самое вкусное?
Официантка ткнула пальцем в меню, и я, не глядя, немедленно согласилась.
— И мне — того же. — Вася барским жестом отодвинул меню. — А на десерт — кофе с мороженым, как положено.