При свете луны
Шрифт:
« Очень много льда на Северном полюсе», – среди прочего ответила ему Джилли.
И попала в десятку.
Под низким небом, на первый взгляд таким же твердым, как крышка чугунка, от горизонта к горизонту расстилалась белая равнина. Сумрачный воздух более всего напоминал серый туман. Над равниной возвышались только глыбы льда, некоторые размером с гроб, другие – с целое похоронное бюро, напоминавшие памятники на каком-то инопланетном кладбище.
« Холодно», –
Говорил правду.
Оделись они определенно не по погоде, и, хотя печально знаменитые полярные ветры на тот момент почивали, воздух кусался, как волк. Шок, вызванный резким изменением температуры, едва не заставил Джилли упасть на колени. Явно потрясенный тем, что привычное ему озеро Тахо в мгновение ока сменилось реалиями приключенческого романа, Пэриш Лантерн, однако, показал, что остается самим собой в любой ситуации.
– Впечатляет, – с апломбом произнес он.
Только Проктор в панике заметался, замахал руками, словно надеялся, что вся эта белизна – бумажная декорация, порвав которую он вновь вернется в теплую, летнюю зелень озера Тахо. Возможно, он пытался и закричать, но ледяной воздух лишил его голоса, так что осталось только сипеть.
– Шеперд, – Джилли почувствовала, как холодом ожгло горло, – почему ты перенес нас сюда?
– Торт.
Под действием мороза Проктор перестал метаться и обхватил себя руками. Пэриш Лантерн подтащил к себе Дилана, Джилли и Шепа, чтобы, прижавшись, они могли хоть как-то согреть друг друга. Их головы соприкасались. Лица окутывало теплое дыхание.
– Холод нас убьет. Долго мы здесь не протянем.
– Почему ты перенес нас сюда? – повторил вопрос Джилли Дилан.
– Торт.
– Я думаю, молодой человек говорит, что мы должны оставить этого мерзавца здесь, а потом вернуться и съесть торт.
– Нельзя, – ответил Дилан.
– Можно, – возразил Шеп.
– Нет, – поддержала Дилана Джилли. – Это будет неправильно.
Лантерн не удивился, услышав эти слова, и она поняла, что теперь и ему свойственно инициированное наномашинами стремление все делать правильно. От холода у него тоже сел голос.
– Но этим мы решили бы массу проблем. Прежде всего не будет тела, которое сможет найти полиция.
– И он не наведет на нас своих деловых партнеров, – добавила Джилли.
– И не сможет добраться до шприца, чтобы сделать себе инъекцию, – привел еще один довод Дилан.
– И он не будет долго страдать, – указал Лантерн. – Через десять минут тело слишком онемеет, чтобы чувствовать боль. Это будет милосердная смерть.
Встревоженная тем, что язык ощутил лед уже и на зубах, Джилли замотала головой.
– Но если мы так поступим, то будем долго мучиться угрызениями совести, потому что это неправильно.
– Правильно, – возразил Шеп.
– Нет.
– Да.
– Дружище, действительно неправильно, – поддержал Джилли Дилан.
– Холодно.
– Давай
– Холодно.
– Верни нас всех на озеро Тахо.
– Торт.
Проктор схватил Джилли за волосы, рывком вытащил ее из группы, другой рукой обхватил шею.
Она попыталась вырваться, разжать его руку, но поняла, что силы у него больше, а сжимать руку он будет, пока не задушит ее. Так что спастись она могла, лишь ускользнув из рук Проктора, и ускользнув быстро. Средство для этого у нее было лишь одно: сложить здесьтам.
Она прекрасно помнила, как это делается. Благодаря практике, полученной в церкви. Если бы государство выдавало лицензии обучавшимся складывать здесьтам, она, можно сказать, уже сдала экзамен на ее получение. Конечно, Джилли боялась, что голова с шеей, зажатой Проктором, останутся здесь, тогда как тело окажется там, но Проктор не оставил ей выбора: дышать она уже не могла, в глазах начало темнеть. Вот она и перенесла себя на несколько футов за спину Проктора.
Прибыла, куда и хотела, с головой на положенном ей месте, то есть на плечах, и оказалась в идеальной позиции для того, чтобы дать Проктору пинка под зад, о чем мечтала с той самой минуты, как прошлым вечером пришла в себя после хлороформного наркоза.
Но прежде чем Джилли успела взмахнуть ногой и нанести удар, Дилан всей своей массой врезался в ученого. Проктор отлетел в сторону, не удержался на ногах, упал, крепко приложившись головой к глыбе льда. Свернувшись клубком, дрожа от холода, он принялся просить спасти его, в очередной раз долдоня о том, что он – слабый, плохой, злой.
Вызванный удушьем туман, который застилал глаза Джилли, исчез, но от холода из глаз потекли слезы, которые замерзали прямо на ресницах.
– Сладенький, – сказала она Шеперду, – мы должны убираться отсюда. Перенеси нас всех обратно на озеро Тахо.
Шеп, волоча ноги, приблизился к Проктору, присел рядом с ним… и они оба исчезли.
– Дружище! – проорал Дилан, словно надеялся, что его крик вернет младшего брата.
Эха крик этот не вызвал. Звук ушел, как в пуховую подушку.
– Теперь меня это тревожит. – Пэриш Лантерн уже выбивал чечетку, чтобы улучшить кровообращение ног. Обхватив себя руками, он оглядывал бескрайнюю ледяную равнину, словно она таила в себе больше ужасов, чем альтернативная реальность, в которой обитали присасывающиеся к мозгу пиявки.
От морозного воздуха из носа Дилана полило, и около каждой ноздри выросла миниатюрная сосулька.
Несколько секунд спустя Шеп вернулся, уже без ученого.
– Торт.
– Куда ты его перенес, сладенький?
– Торт.
– Там тоже много льда?
– Торт.
– Он же замерзнет до смерти, дружище.
– Торт.
– Мы должны всегда поступать правильно, сладенький.
– Не Шеп, – ответил Шеперд.
– И ты тоже, сладенький. Только правильно.