При загадочных обстоятельствах. Шаманова Гарь
Шрифт:
— Разгрузился?
— Нет пока…
— Чего телишься, родненький? Из «Гранита» двадцать машин с зерном враз вышли. Вот-вот подкатят — опять начнешь блатные каналы искать, чтоб побыстрей разгрузиться.
— У нас разговор к тебе есть.
— Иди разгрузись, потом поговорим.
Заметив нерешительность Тропынина, Антон поддержал Веру:
— Правильно, разгружайся иди, Сергей Павлович.
Тропынин, пожав плечами — мол, как вам угодно, — с явной неохотой вышел из лаборатории. Оставшись вдвоем с Верой, Антон показал ей свое служебное удостоверение и попросил
— Зачем вам это?
— Не ради праздного любопытства, разумеется, — сказал Антон.
Вера пожала плечами, усмехнулась и довольно бойко, порою имитируя интонации и манеру Тропынина, заговорила. Судя по тому, как она почти дословно повторила рассказанное Тропыниным, память и наблюдательность у нее были превосходными. Когда Антон стал задавать уточняющие вопросы, Вера без труда вспомнила по именам и фамилиям всех трех лаборанток, которые в тот день работали, и уточнила, что «молодой цыган, надумавший сбегать в столовку», заглядывал в лабораторию не через дверь, как почему-то предполагал Антон, а через распахнутое настежь окно.
— Вот в это самое, — Вера показала на раскрытое у стола окно и добавила: — Я сидела вот так же, а Торопуня напротив.
— Цыган мог слышать ваш разговор? — спросил Антон.
— Мы не таясь говорили.
— А лаборантки слышали?
Вера потерла вздернутый носик, задумалась и стала припоминать вслух:
— Зина Ласточкина взятую пробу приносила, Надюха Чумакова журнал учета у меня брала, пани Моника анализ на влажность делала…
Что-то мимолетное насторожило Антона. Он почти машинально спросил:
— Пани Моника?..
— Это Майку Тузкову шоферы так прозвали.
— Она на Ольгу Аросеву похожа?
— Да, на артистку из кабачка «Тринадцать стульев».
В голосе Веры сквозила явная неприязнь, и Антон тотчас вспомнил, как жена бригадира Гвоздарева недавно видела Барабанова в райцентре «с какой-то красоткой, похожей на артистку, которая играет пани Монику».
— Значит, Тузкова весь ваш разговор слышала?
— Майка не слушала — мешала нам говорить. Она ужасно бестолковая. Пока анализ сделала, тысячу вопросов мне задала.
— Тузкова знает Барабанова?
— Его все наши лаборантки знают.
— Как вашего мужа?
— Бывшего, — уточнила Вера.
— Если не секрет, почему вы не ужились с Андреем?
Вера поморщилась:
— Потому, что Андрей до безумия любит побегать за чужими юбками.
— За Тузковой он не ухаживал?
— Майка с такими любвеобильными не общается. Она только по работе бестолковая, а в мужиках толк знает.
— Не замужняя?
— Была замужем, но мужик повесился.
— Отчего?
— У нее спросите.
— Она что, никогда не рассказывала об этом?
— Говорила, будто пил беспробудно, а на самом деле кто знает, как у них там было. — Вера вдруг спохватилась: — Чего вы Барабановым заинтересовались? Что-то отмочил Андрей?
— Разыграли его с телефонным звонком, — стараясь прежде времени не раскрывать истину, ответил Антон.
Вера
— И Андрей уголовному розыску пожаловался? Не похоже на него. Барабанов, когда ушами прохлопает, молчит, как рыбка…
— Не знаете, кто его недавно в райцентре избил?
— Первый раз об этом слышу. Вообще Андрей не драчливый, но, если кто на него полезет, сдачи может дать. Он же боксом в армии занимался.
В лабораторию ворвался запыхавшийся Тропынин:
— Порядок в бронетанковых частях! Закрома Родины пополнил тремя тоннами первосортной сибирской пшеницы! Чо, теперь поговорим, товарищ капитан?
— Мы с Верой уже почти переговорили, Сергей Павлович, — сказал Антон.
— Без меня?!.
Вера игриво подмигнула:
— Зачем ты нам, родненький? Третий — лишний. Признайся, Торопуня, разыграл, все-таки, Андрея, а?..
— Ты что, Верк, сдурела?! Сама ж отказалась секретаршей выступить.
— Может, ты с пани Моникой дуэтом выступил.
— Чего? А ты какого-нибудь пана Директора себе в компанию не подыскала? — Тропынин растерянно повернулся к Антону. — Этой Монике, товарищ капитан, пока смысл втолмачишь — разыгрывать не захочется.
Вера, с лукавым прищуром глядя Тропынину в глаза, вдруг спросила:
— Не ты, родненький, наговорил капитану, будто Андрея в райцентре кто-то избил?
— Бояринцева мне рассказывала…
— И ты поверил Нюрке?
— А чо?
— По бабьей злобе она Барабанова грязью поливает.
— Чего ей поливать?
— Замуж за Андрея хотела, а он ручкой ей сделал. Вот чего.
Тропынин натянуто усмехнулся:
— Запутался Андрей с вами, а я теперь вроде болтуном оказываюсь. За что купил — за то продал.
— Барабанов ведь в армии чемпионом по боксу был, — как будто даже с ноткой гордости сказала Вера.
— Подумаешь, чемпион! В райцентре есть такие боксеры, что только морду подставляй. — Тропынин посмотрел на Антона. — Вы, товарищ капитан, чтобы болтуном меня не считать, поговорите сами с Бояринцевой. Нюра подробнее, чем я, расскажет…
— Где ее можно встретить? — спросил Антон.
— Из «Гранита» зерно возит, минут через двадцать сюда подкатит, — с ядовитой усмешкой ответила Вера.
— Ну, я поеду… — неуверенно проговорил Тропынин.
— Поезжай, Сергей Павлович.
Бояринцева появилась на элеваторе через полчаса, однако вопреки заявлению Тропынина, никаких подробностей Антону не сообщила. Поминутно демонстрируя в очаровательной улыбке миниатюрную ямочку на правой щеке, она даже мысли не допускала о какой-либо связи с Барабановым и не хотела говорить ни о каких его знакомствах в райцентре, прикинувшись «совершенно неинтересующейся бывшими женатиками». Единственное, что в конце концов удалось вытянуть Антону: Бояринцева «своими глазами, совершенно случайно» видела, как полторы недели назад, поздно вечером, у ресторана «Сосновый бор» какой-то здоровый парень из-за спины «звезданул» Барабанова кулаком по щеке и сразу убежал. С кем был в тот вечер Барабанов в ресторане и что за парень его ударил, Нюра «совершенно» не знала.