При загадочных обстоятельствах. Шаманова Гарь
Шрифт:
— Ты по этому поводу исстрадалась? — усмехнулся Гвоздарев.
— Мне-то что… Тебе гостя нечем потчевать. Не мог за бутылкой к продавщице зайти?
Усадив Антона к столу и садясь сам, Гвоздарев заговорил:
— Нельзя мне, мать, сейчас за таким продуктом к продавщице обращаться. Если требуешь ограничений от подчиненных, и сам, будь ласков, эти ограничения выполняй. Иначе так получится: сегодня — мне, завтра — участковому, а послезавтра и нашим, и вашим из-под прилавка водка пойдет.
— Выпивают колхозники? — спросил Антон.
— В страду — нет. За своих я спокоен. За помощников, приехавших из города,
Слушая Гвоздарева, Антон пытался уловить связь приезжих шоферов через Екашева с пасечником или Барабановым, но никаких зацепок как будто не было. Самые разные мысли крутились в голове Антона. Он с пристрастием анализировал поведение Екашева, цыган, сложившуюся ситуацию и никак не мог соединить разрозненные факты в логическую цепочку. Цыгане, не получив в колхозе расчета и бросив на произвол судьбы лошадь, внезапно снялись с облюбованного места. Левка оставил свой нож в трупе Барабанова. Репьев, по словам Екашева, застрелил из обреза собаку Хлудневского, а Тропынин, будто нарочно, отыскал, по всей вероятности, этот обрез в Крутихе. Екашев непонятно из каких соображений спрятал в амбаре сапоги и портянки убитого пасечника. У него же оказался золотой крест, который Репьев хотел продать верующему кузнецу. Чей это был крест? Если Репьева, то где он его взял? Кто телефонным звонком из райцентра спровоцировал Барабанова на покупку машины? Не Роза с Левкой?..
Тамара Викторовна, подогрев грибы, разложила их по тарелкам, поставила на стол вскипевший чайник и большую вазу клубничного варенья. Достав из буфета стаканы и чайную заварку, она пожелала приятного аппетита и удалилась к себе в комнату почитать.
Однако ни у Гвоздарева, ни у Антона на этот раз аппетита не было. Через силу управясь с грибами, Гвоздарев налил по стакану чая и повернулся к Антону:
— Что вас интересует в биографии Барабанова?
— Все, что вам известно, Витольд Михайлович.
Бригадир задумался.
— Сначала скажу об Андрее, как о работнике. Отличный был механизатор. Демобилизовался из армии три года назад. В технике разбирался великолепно. Хоть на трактор его сади, хоть на автомашину, хоть на комбайн. Норму пока не выполнит, с работы не уйдет. В прошлом году, помнится, снег рано припугивать начал, а у нас гектаров пятьдесят пшеницы в валках на полосе лежало. Будто на грех, задождило — комбайны на подборке валков худо пошли. Андрей почти трое суток сам штурвал не бросал и других механизаторов за собой увлек. До колоска все убрали, хотя в других колхозах немало зерна снег накрыл. Вот такой это был работник…
— А как человек? — отхлебывая из стакана чай, спросил Антон.
— И как человек хороший, но очень легкомысленный.
— В чем его легкомыслие заключалось?
— Женщины Андрею жить мешали. Внешностью парень был видный. Общительный, веселый
— Холостяк был?
— Как сказать… — Гвоздарев тоже отхлебнул несколько глотков чая. — Женился он как-то смешно. Нынешней весной Тропынин в отпуск ушел. Самосвал пришлось на прикол поставить. А тут наряд на фуражное зерно дали, срочно надо вывозить с райцентровского элеватора. Пришлось Барабанова на самосвал садить. Вечером заявляется в контору: «Задание выполнил, Витольд Михалыч!» — «Невесту не нашел новую?» — «Нашел, — говорит, — в эту пятницу свадьбу будем гулять до понедельника. Официально вас приглашаю». Я посчитал это шуткой. Посмеялись. А он на самом деле в пятницу невесту привозит — лаборантку с элеватора. Верой ее звать…
Антон на полпути ко рту остановил стакан:
— Пухленькая такая хохотушка, невысокая?
— Точно. Знаете? — вроде удивился Гвоздарев.
— Вчера на элеваторе в попутчики меня к Тропынину определила.
— Правильно, она и теперь на элеваторе работает. Так вот… Преподнес нам Барабанов сюрприз со скоропалительной женитьбой. Пришлось в срочном порядке отдельную квартиру ему организовывать. За стенкой у меня пустовала половина дома — для агронома держали. Устроил я молодоженов туда. Веру агрономом назначили, она техникум по этой специальности закончила…
— Барабанов не из местных? — перебил Антон.
— Из Подмосковья Андрей. В Новосибирске служил и, демобилизовавшись, решил остаться в Сибири.
— Откуда он Серебровку узнал?
— А на хлебоуборку сюда приезжал… Приглянулся мне, ну и, как в свое время Игнат Матвеевич меня уговорил, так и я Андрея… — Бригадир вздохнул. — Отгуляли, значит, всем селом свадьбу. Зажили Андрей с Верой любо-дорого, пока ему командировка в Новосибирск не подвернулась. Мигом там кралю нашел, а Вере кто-то передал. Та собрала свои вещички и — в райцентр, опять на элеватор. Случилось это в июле. С той поры зачастил Барабанов к своей бывшей жене на ночевки. Вроде, как женатый, и вроде — нет…
Из комнаты вышла Тамара Викторовна, с улыбкой спросила мужа:
— Чего это, как сплетница, Андрею косточки перемывать взялся?
Не зная, что ответить, Гвоздарев вопросительно посмотрел на Антона.
— Убили Барабанова, — сказал Антон.
— Когда?!.
— В один день с пасечником.
— Догуля-я-ялся Андрюшка… — прошептала Тамара Викторовна и, скрестив на груди руки, испуганно повернулась к мужу. — Вить, знаешь, недавно я в райцентре его видела с какой-то красоткой. Расписана, словно картинка, а лицом похожа на артистку… которая пани Монику играет в кабачке «Тринадцать стульев»… Вить, ну подскажи: как той артистки фамилия?..
— Ольга Аросева, — опередив задумавшегося Гвоздарева, сказал Антон.
— Ага! На Аросеву сильно-сильно похожа, только помоложе. Андрей, как всегда, при галстучке был и, показалось мне, направились они в ресторан «Сосновый бор».
— Когда это было? — спросил Гвоздарев.
— Недели полторы назад. Помнишь, когда Андрей с синяком под глазом из райцентра вернулся.
— Барабанов тогда путевку себе ездил хлопотать.
— Будто ты Андрея не знаешь. Захотелось встретиться с ухажеркой, вот и придумал путевку.