Прибалтика на разломах международного соперничества. От нашествия крестоносцев до Тартуского мира 1920 г.

Воробьева Любовь Михайловна

Во-вторых, это политический гнёт немецких оккупационных властей — поборников создания Балтийского герцогства. Немцы до основания разгромили классовые организации рабочих и смели с лица эстонской земли весь тот слой трудящихся, который в ходе двух революций выдвинулся в их авангард. Дело немцев затем продолжила эстонская буржуазия.

В-третьих, применение немцами технологий манипулирования массовым сознанием населения на оккупированных территориях. По мнению В. Кингисепа, немецкая оккупация не только разорила промышленность, но и одурманила классовое сознание рабочих, заразила их вирусом националистического бешенства. Все бедствия стали казаться следствием национального гнёта, что играло на руку эстонскому буржуа, который с лицом благочестивого мученика всячески поносил немецкого угнетателя и, пробираясь к власти, стремился разрушить классовые перегородки. Поэтому в учреждении буржуазного временного правительства широкие народные массы увидели прежде всего уход немецких оккупантов. Кингисепп считал, что благодаря немецкой оккупации эстонской буржуазии удалось втащить в стан трудового народа троянского коня, раскрашенного под независимость, самостоятельность и демократию. Внутри же его были спрятаны белые ударные батальоны контрреволюции, военно-полевые суды, виселицы, цепи и намыленные петли для рабочих. Как бы то ни было, часть эстонского народа удалось превратить в пушечное мясо контрреволюции, за которое эстонская буржуазия стала получать кучи денег от Антанты. Однако победы эстонской армии, подчёркивал лидер эстонских коммунистов, были поражением эстонского народа.

В. Кингисепп обращает внимание на то, что распространявшийся эстонской буржуазией миф о борьбе эстонского народа за

независимость содержит много противоречий. Они связаны с двусмысленной ролью самой буржуазии в этом процессе. Так, эстонской буржуазии удалось избежать включения Эстонии в Балтийское герцогство, чему она не противилась, только благодаря поражению немцев в Первой мировой войне и революции в Германии. Следующая угроза независимости миновала, когда англичане ответили отказом на предложение делегации эстонской буржуазии оккупировать Эстонию. Сотрудничество с Антантой в борьбе с Советской Россией также вело, в случае успеха этого предприятия, к утрате независимости Эстонии. Кингисепп цитирует газету «Сотсиальдемокраат» от 12 марта 1919 г., которая довольно ясно высказалась по этой проблеме: «Если Колчак и компания захватят власть в свои руки и установят в России твёрдый помещичье-буржуазный “порядок”, то мы окажемся, несомненно, первыми жертвами, которых обвинят в “сепаратизме” и “измене России” и против кого будут высланы карательные отряды. И вот тогда мы узнаем, что такое русская нагайка! Отсюда следует, что мы были бы глупцами, проводящими сумасшедшую политику самоубийства, если бы стали так или иначе поддерживать и помогать Юденичам, колчакам и компании. Тем самым мы помогли бы сами вить ту верёвку, которую русские карательные отряды потом накинут нам на шею».

Однако, как считал Кингисепп, именно такая «сумасшедшая», ставящая на карту независимость Эстонии, политика и проводилась, поскольку под ширмой национально-освободительной войны скрывалась, прежде всего, война гражданская и классовая.

VIII.8. Эстония как плацдарм иностранной интервенции и гражданской войны против Советской России. Условия и проблемы формирования белой северо-западной армии

У истоков белого движения на северо-западе России стояли немцы. А исходным пунктом формирования этого движения был оккупированный германской армией (до 25 ноября 1918г.) Псков. Хотя по Брест-Литовскому договору немцам надлежало очистить Псковскую губернию в самое ближайшее время, они затянули свой уход вплоть до собственной революции в ноябре 1918г., когда многочисленные немецкие солдатские комитеты выкинули лозунг «Домой!» и фронт начал быстро разваливаться. Незадолго до своего ухода немецкое командование приступило к формированию в Пскове русской добровольческой армии, которая, как официально утверждалось, должна была, после того как немцы оставят Псков, не допустить в город большевиков. Однако далеко не все верили, что немцы стали создавать русскую армию из одного сочувствия к судьбе Пскова и его жителей. И были правы, поскольку, уходя, немцы всё же предполагали вернуться и не отказывались от планов будущего военного вмешательства в дела России. И потому организационная работа во Пскове была частью стратегии, ориентированной на будущее и немецкие интересы в России^{360}.

В формировании белой армии немцы участвовали советами, деньгами и снаряжением. Однако, как следует из письменного доклада генерал-майора А.П. Родзянко [98] (родственника последнего председателя Государственной думы М.В. Родзянко) английскому адмиралу Синклеру, деньги и вооружения были предоставлены в размерах гораздо меньше обещанных. Кроме того, из выделенных винтовок и орудий значительная часть оказалась негодной.

Период немецкого участия в создании белой армии был краток. С формированием офицерского состава будущей армии особых проблем не было. Правда, в момент зарождения белого движения не все, но многие из офицеров стали вызывать возмущение немецких инструкторов тем, что, не успев надеть погоны, стали кутить, бездельничать, требовать должностей в соответствии с чинами и возрастом. Гораздо сложнее было привлечь солдат. После того как на сторону белых перебежали от большевиков матросы чудской флотилии и небольшой отряд кавалерии Балаховича [99] — Пермыкина [100] , совсем недавно ярых защитников советской власти и жестоких усмирителей восстания лужских крестьян, дело несколько сдвинулось с мёртвой точки. Требовались энергичные люди, и потому на их сомнительное прошлое просто закрывали глаза. Затем к сбежавшему от большевиков «ядру» присоединились группы крестьян-добровольцев, а также мобилизованные ученики старших классов гимназии и реального училища. Формирующийся под началом генерала Вандама (военного сотрудника суворинского «Нового времени») корпус насчитывал 4500 человек (включая 1500 офицеров), был плохо обмундирован, слабо технически оснащен, довольствовался скудным пайком. Денег явно не хватало. Обращения Вандама к горожанам (главным образом к купцам) с патриотическими речами и призывами к добровольным пожертвованиям, кроме сочувственных вздохов и даже криков «ура», в материальном выражении дали явно мало (несколько десятков тысяч рублей) и не решали проблемы. Старому кадровому офицеру А. Родзянко, приехавшему во Псков, было достаточно одного взгляда на попадавшихся ему навстречу «разнузданного, ободранного, невоинского вида солдат и офицеров», чтобы сразу же сделать вывод, что псковское формирование есть не что иное, как авантюра. Такая оценка подтвердилась через два дня (25 ноября), когда большевики без особых проблем заняли Псков, а немцы и псковское формирование бежали.

98

Командующий белой Северо-Западной армией в 1919 г. до вступления в должность генерала Юденича, потом — в подчинении последнего; по убеждениям правый.

99

Булак-Балахович — так называемый «батько», или «атаман крестьянских и партизанских отрядов», перебежчик из Красной Армии, подвизавшийся на Северо-Западном фронте Гражданской войны, в армии Юденича. Во время польско-советской войны 1920 г. командовал русскими отрядами, организованными Савинковым на польской территории для борьбы с Советской республикой. Известен организацией массовых еврейских погромов. По окончании польско-советской войны 1920 г. произвёл бандитский набег на Мозырь.

100

Сподвижник Булак-Балаховича, перебежчик из Красной Армии, авантюрист и насильник. После разгрома северо-западной армии Юденича поселился в Польше и занялся организацией отрядов для бандитских набегов на советскую территорию, продолжавшихся и после заключения мира с поляками.

Осколки первой белой армии, или Северного корпуса, перебрались в Эстонию. Здесь 6 декабря 1918 г., по указке Антанты, между эстонским правительством и Северным корпусом был заключён договор. В соответствии с ним Северный корпус сохранял свою военную организацию, но подчинялся эстонскому главнокомандующему Лайдонеру. Поход на Петроград тогда ещё не планировался. Главной целью общих действий объявлялась борьба с большевиками и анархией, а основным направлением готовящегося совместного удара являлась Псковская область. Согласно договору, русские белые войска (в эстонской демократической прессе они фигурировали как войска реакции и генералов) не должны были превышать 3500 человек, не смели вмешиваться во внутренние дела Эстонии, а в главных штабах эстонской и русской армий предусматривалось присутствие военных представителей соответственно русской и эстонской сторон. Довольствие, обмундирование, снаряжение русской армии Эстония брала на себя, разумеется, не безвозмездно, а за счёт будущего русского правительства.

В ситуации, когда большевики яростно наседали в районе Юрьева и Нарвы, эстонцы, безусловно, были заинтересованы в любом союзнике, который бы помог отстоять территорию, которую они считали своей. В связи с этим они осознавали необходимость создания русской белой армии. С другой стороны, они боялись этого, поскольку подозревали, что, окрепнув и получив поддержку от белого движения из других регионов, русская армия может отказаться

от своих обязательств и покончит с новым государственным образованием на теле России, как только удастся покончить с большевиками. Это противоречие между готовностью к сотрудничеству, которая диктуется обстановкой, и, с другой стороны, опасениями, которые не лишены оснований, будут определять эстонскую политику в отношении белой армии. Придёт время, и это противоречие будет прагматично снято эстонской стороной путём ликвидации армии Юденича, за что большевики в ходе мирных переговоров заплатят хорошую цену.

В период с декабря 1918 г. по май 1919 г. белая армия выросла численно и стала представлять силу, способную предпринять более активные действия против большевиков. Однако механизм армии функционировал не без сбоев. При желании можно было найти много фактов для критических оценок. Например, Василий Горн [101] отмечал, что с первых дней дислоцирования армии на эстонской территории в высшем эшелоне начались трения и склока по поводу того, кто кому должен подчиняться. В условиях отсутствия сколько-нибудь серьёзных боевых действий сложилась система взаимно-дружеского награждения. Чрезвычайно быстро стало расти число полковников и генералов [102] . Это вызвало смятение в рядовой офицерской среде. Одни испытывали злобу и зависть, другие — страх, что во главе армии окажутся старые бюрократы, которые погубят и армию, и белое дело. В этой ситуации первая группа низшего офицерства хотела чинов, потому что «это теперь легко» и было бы глупо не воспользоваться открывшейся возможностью, а вторая группа, меньшая, хотела повышений, чтобы обеспечить приход в военное руководство свежих сил, которые спасут Россию. В конце концов, отмечает Горн, происхождение и личная гибкость всё-таки берут верх, а «караси-идеалисты» плохо успевают в этой гонке ^{361} . С учётом политических воззрений В. Горна («февралиста» и демократа) этот вывод можно расшифровать следующим образом: при формировании командного состава и офицерского корпуса «правые» одержали верх над «демократами».

101

Горн В.Л. — присяжный поверенный, гласный Псковской городской думы, государственный контролёр (в ранге министра) в белом северо-западном правительстве.

102

К периоду ликвидации северо-западной армии в ней можно было встретить полковников почти юношеского возраста, а генералов на всю армию в 17 тыс. штыков насчитывалось 34, не считая дюжины генералов, которых умудрились испечь уже после ликвидации армии. Источник: Горн В. Гражданская война на северо-западе России. С. 279.

Весной 1919 г. Антанта предприняла комбинированный поход на Советскую Россию. Главный удар должен был нанести с востока А.В. Колчак. На северо-западную армию, которая на тот момент находилась под командованием генерала А.П. Родзянко, была возложена задача с территории Эстонии начать наступление на Петроград и отвлечь на себя силы Красной Армии с Восточного фронта. Руководителем и организатором этого похода являлась специально прибывшая в Таллин военная миссия держав Антанты.

13 мая 1919 г. армия генерала Родзянко при поддержке английского флота, эстонских войск и финских добровольческих частей перешла в наступление. До и после этого похода эстонские официальные газеты утверждали, что против Советов Эстония не воевала, она вела только оборонительную войну, отстаивая свою независимость. И всё-таки 26 мая, когда часть красной эстонской дивизии, заслонявшей Псков со стороны Эстляндии, внезапно перешла к белым и оголила город. Войска Эстонской республики, о которой впервые узнали псковичи, захватили Псков. В эти майские дни эстонские газеты, и особенно «Ваба Маа», ликовали: красный Кронштадт и красный Петербург — слава и гордость коммунистической революции — скоро будет в руках героической армии маленькой Эстонии. При этом от народа скрывался тот факт, что 26 мая 1919 г. государства Антанты официально признали Колчака верховным правителем всей России, включая Прибалтику.

Первая прокламация вошедших в Псков эстонцев (в переводе на русский язык) гласила: «Славные эстонские войска очистили город от жидов и коммунистов». В этих словах обыватели усмотрели сигнал к реставрации и погромам. Однако после посещения депутацией местной еврейской общины командира войск подкапитана Ригова была написана новая прокламация, в которой он пригрозил наказаниями за погромы. Общественности города Ригов пообещал, что от эстонцев как представителей демократической страны они ничего худого и реакционного не увидят. В те несколько дней, когда до появления частей Булак-Булаховича эстонцы были хозяевами города, не было ни расстрелов, ни тем более публичных казней. Квартирной повинностью эстонцы не злоупотребляли, но отобрали у горожан телефонные аппараты, реквизировали оставшийся товар в национализированных большевиками магазинах (прежде принадлежавших псковским купцам) и вывезли часть льна, остававшегося на пристани реки Великой. По мнению очевидца В. Горна, по сравнению с немецкой «контрибуцией» [103] , эстонцы ограничились пустяками, тем более что из объятий большевиков никто не хотел освобождать русское население даром ^{362} .

103

Прогнав большевиков в ноябре 1918 г., немцы захватили огромные склады Всероссийского земского союза, пообчистили в центре города обывательские квартиры под предлогом меблирования резиденции графа Мирбаха, прихватили немало всякого другого добра. Источник: Горн В. С. 259.

Через четыре дня эстонцы передали власть в городе подошедшему «атаману крестьянских и партизанских отрядов» подполковнику Булак-Балаховичу (довольно быстро произведённому в генералы). Два с половиной месяца его пребывания на посту командующего вооружёнными силами Псковско-Гдовского района были отмечены ежедневными публичными казнями (все жертвы свозились для казни в Псков), которые к тому же были превращены в коммерческое предприятие. В условиях Гражданской войны, которая сопровождалась частой сменой власти, никто не мог избежать соприкосновения с противоборствующими сторонами. Поэтому при желании поводов для обвинений в большевизме можно было найти предостаточно. Не сумев поймать комиссаров или просто рядовых коммунистов, Балахович стал стряпать обвинения в большевизме в отношении главным образом зажиточных людей, которые ставились перед выбором: плати или иди на виселицу. Одновременно с этим офицеры и солдаты Балаховича рыскали по квартирам в целях конфискации серебра, золота и денег. Сопротивлявшихся избивали. Был также составлен список купцов, преимущественно евреев (правда, в нём встречались и христианские фамилии, внесённые, вероятно, для противодействия обвинениям в черносотничестве), которые должны были внести средства на нужды войска. При крутом нраве Балаховича, которому некоторые обыватели вскоре дали прозвище «соловья-рабойника», это мероприятие было обречено на успех. Удалось собрать значительную по тому времени сумму в 200 тыс. рублей. Впоследствии, из-за отсутствия отчётности, следственным органам белой армии так и не удалось выяснить, куда пошли собранные деньги. Солдаты Балаховича были по-прежнему плохо одеты и обуты, находились на полуголодном пайке и являли резкий контраст по отношению к эстонским войскам, которых державы Антанты прекрасно экипировали и, по-видимому, неплохо кормили, поскольку эстонцы производили впечатление здоровых и крепких ребят. Другой проблемой войск Балаховича было то, что они стали терять поддержку местного населения. В статье «На деревенской телеге», опубликованной в газете «Последние новости», № 121 за 1920 г. корреспондент бывших «Русских новостей» Л. Львов так описывает недобрую память, которую оставил среди населения режим Балаховича: «Мы ехали по району, оккупированному год тому назад знаменитым Булак-Балаховичем. Народная память осталась о нём нехорошая. Грабежи и, главное, виселицы навсегда, должно быть, погубили репутацию Балаховича среди крестьянского мира. За 40–50 вёрст от Пскова крестьяне с суровым неодобрением рассказывают о его казнях на псковских площадях и о его нечеловеческом пристрастии к повешениям. Практиковавшаяся им порка, когда крестьянин — отец и хозяин — принуждался ложиться под удары, глубоко затронула сознание крестьянина и оскорбило его чувство человеческого достоинства».