Прибежище
Шрифт:
Эрик остановил запись. Вынул из уха наушник. Посмотрел через стол на англичанина. Встретил его спокойный, холодный, твердый взгляд. Вполне уверенный и самодовольный.
– Двадцать миллионов евро, – сказал англичанин. – Это та самая цена, о которой мы договорились в первый раз. И это та цена, которую вы заплатите мне теперь.
Эрик кивнул. Заставил себя улыбнуться, хотя у него вовсе не возникало подобного желания.
– В таком случае нам следует направиться в мой банк, – сказал он. – Я сейчас скажу своему водителю, чтобы он подогнал машину к выходу.
Это должно было стать не таким уж легким делом, но оказалось совсем простым.
Роскошная
Парню на переднем пассажирском сиденье нравилось в этом автомобиле все. Нравились мягкие, податливые сиденья, обитые кожей. Огромное пространство для ног. Сам свежий запах новенького авто. Да, конечно, он был борцом за здоровую экологию. Анархист, как некоторые его назвали бы. Но сейчас, когда он сидел в салоне BMW, он не мог не наслаждаться его роскошью и высококачественной отделкой.
Водитель таких восторгов не испытывал. Он был до мозга костей «зеленый», он был доверенным помощником Алекса Тайлера. Но при всем при этом он здорово нервничал, и его чертовски раздражало, как беззаботно его напарник листает эту инструкцию. Он проверил в зеркалах наличие вокруг других автомобилей, но мимо проехал всего один велосипедист на старомодном велике. Никакой полиции. Вообще ничего, что могло бы заставить предполагать, что настоящего водителя Эрика Зеегера уже обнаружили в замусоренном переулке, где они оставили его связанным и с кляпом во рту.
К входу в отель вел выгоревший на солнце красный ковер. Сбоку от автоматической вращающейся двери, между двумя симметрично подстриженными кустами стоял швейцар в ливрее.
Если бы не затемненные стекла BMW, эти двое вполне могли бы вызвать подозрения. У парня на переднем пассажирском сиденье волосы были собраны в длинный конский хвост, торчавший из-под пестрого шарфа, которым была повязана его голова. Его лицо украшали длинная борода и множество прыщей. Водитель был одет в армейскую рубашку цвета хаки. Рукава рубашки были закатаны, обнажая мощные мускулы, украшенные кельтскими татуировками. Уши в нескольких местах были проткнуты пирсингом. Не самые обычные пассажиры для BMW 7-й серии. Отнюдь не типичные служащие какого-нибудь бизнесмена-миллиардера.
Эрик Зеегер, должно быть, увидел свою машину из вестибюля. Он вышел через обычную дверь, рядом с вращающейся стеклянной дверью. За ним следовал второй мужчина. Водитель узнал его. Это был человек с фотографии, которой его снабдили.
Зеегер обогнул багажник машины и подошел к двери позади водительской. Его собеседник приблизился к двери с пассажирской стороны. Они совершенно одновременно открыли обе двери. Одновременно нырнули внутрь салона. И захлопнули за собой двери.
Именно в этот момент парень, сидевший на переднем пассажирском сиденье, обернулся и навел на них пистолет. Свободной рукой он нажал на кнопку центрального замка. Поскольку он еще раньше включил блокировку задних дверей от случайного открытия детьми, изнутри их теперь открыть было невозможно. А это, сообщил он водителю, пока они плавно отъезжали от входа в отель, было полезным результатом того, что он внимательно ознакомился с инструкцией по эксплуатации машины.
Они арендовали
Насчет плавучего дома придумала Лена. У нее имелся собственный опыт на этот счет: человек, которого держат во внутренностях корабля, теряет всякую ориентировку. И Ребекка вполне оценила преимущества такого решения. Если на дверь каюты под палубой навесить соответствующие замки, это будет ничуть не хуже хорошей тюремной камеры. Баржа – место изолированное, хоть кричи, хоть визжи, никто не услышит. И еще река под боком. Глубокая и очень темная вода. Отличное местечко, чтобы спрятать любые улики. Идеальное, чтобы утопить труп.
Ребекка сидела в одиночестве в кормовом салоне и ждала. Прислушивалась к звукам, доносившимся из-под палубы. Шаги. Приказы, отданные рявкающим голосом. Приглушенные ответы. Стук закрываемых дверей. Щелканье запираемых замков и скрежет задвигаемых засовов.
Потом ни звука, пока в помещение не вошли эти двое борцов за здоровую экологию. Прыщавый с конским хвостом вошел первым. Следом за ним ввалился мощный и мускулистый, тот, что в рубашке хаки и с коллекцией пирсинга. Они принесли вещи, которые забрали у своих пленников. Все это парни выложили на выдвигающийся складной стол. Бумажники и телефоны. Пару отлично начищенных ботинок. Пару сандалий. Один черный ремень. И один коричневый.
Ребекка разобрала эту горку барахла. Отложила бумажники и просмотрела их содержимое. Потом взялась за телефоны – просмотрела списки входящих и исходящих звонков и поступивших сообщений. Открыла задние крышки аппаратов. Вынула аккумуляторы и выдернула сим-карты, разломав обе пополам. Отложила в сторону наушники. Потом взялась за айпод. В его памяти хранился единственный аудиофайл. И ничего больше. Никакой музыки или видео, никаких фотографий или игр.
Ребекка вытащила из аппарата штекер наушника и подключила его к портативным динамикам. Нажала на кнопку «play» и запустила запись разговора англичанина и Эрика Зеегера.
Запись оказалась менее трех минут длиной. И за эти три минуты Ребекка проследила все долгие недели планирования и подготовки, обдумывания и решения, приведшие в итоге к необратимым последствиям.
Она кивнула парню с пирсингом. Он пристально посмотрел на нее и взял пистолет, который Льюис протянула ему, вытащив сзади из-за пояса джинсов. Пистолет был в отличном рабочем состоянии. Ребекка об этом позаботилась. Она лично, собственными руками разобрала его, вычистила и смазала, тщательно проверив, насколько безупречно действует механизм. Это было важно. Следует избегать любых ошибок. И не допускать никаких промашек.
Двое парней, не сказав ни слова, покинули кормовой салон. Тот, что с конским хвостом, подбадривающим жестом положил ладонь на плечо товарища.
Ребекка положила айпод на стол рядом с остальными вещами. И прошла к противоположному борту баржи. Выглянула наружу через отделанный бронзой иллюминатор, проверила, нет ли кого на канале. Там было пусто. Она прислушалась. Услышала лишь поскрипывание деревянной обшивки баржи. Плеск волн, бьющих в смоленый корпус. Звуки шагов под палубой. Скрежет и стук открывающегося засова и щелканье отпираемого замка. Потом долгая пауза. Достаточная для того, чтобы в душу закрались первые сомнения. А после – громкий грохот. Отдавшийся эхом звук «бум!». Он донесся из маленькой нижней каютки, заставил вибрировать металлический каркас баржи, вылетел из-под палубы наверх и рванулся ввысь, чтобы рассыпаться в тишине послеполуденного спокойствия.