Причина надеяться
Шрифт:
– Я… – На самом деле я хотел переключиться на другие мысли. Но так как Седрик сам спросил… – Сегодня днем я разговаривал с Крис.
– Ох. И… плохо прошло?
Я пожимаю плечами.
– Все прошло так, как и ожидалось. Пока она… пока она чуть не расплакалась.
Черт. Чувствую себя паршивым грязным ублюдком. Во-первых, потому что после нашего разговора Крис не почти, а по-настоящему заплакала. А во-вторых, потому что однажды сам считал Сида самым паршивым и жутко грязным ублюдком, когда раньше она плакала
– Подожди, я не догоняю. – Седрик ставит стакан, а я между тем делаю такой большой глоток, что от алкоголя и холода у меня замерзает мозг и начинает давить на глазницы. – Что вы с ней обсуждали?
– Что у нас ничего не получится. – Только сейчас до меня дошло, что Седрик мог ожидать чего-то другого. Наверное, он подумал, что я хотел перевести наши свободные отношения в статус прочных.
– О’кей. Почему нет? – Он качает головой. – Когда-то ты втрескался в нее по уши, и вам было хорошо вместе, разве нет?
Как назло, возразить мне нечего.
– Вы поссорились?
– Нет.
– Вам не о чем поговорить?
– Есть о чем, понятно? – Я уже теряю терпение. – Крис клевая. Нам было чертовски, просто чертовски хорошо. Она сексуальная и веселая, и мне есть о чем с ней поговорить. Она… идеальная. Я говорил, что она сексуальная? Видимо, я полный придурок, раз мне этого не хватает. Но…
Седрик криво ухмыляется, и, если честно… я готов ему врезать за эту ухмылку. Нечего тут ухмыляться, пока Крис, скорее всего, рыдает в подушку.
– Ты взрослеешь, Сойер.
– Чего ты вообще от меня хочешь, тупица? Вчера я был еще старше, чем ты. Что-то изменилось, а я не заметил?
В дверном проеме появляется лицо Билли.
– Вы что, уже переместились на кухню? А мы с Ливи хотели посмотреть еще одну серию. Или, может, весь сезон.
– Мы сейчас придем, – отвечает Седрик. – Пять минут, ладно?
Он хоть представляет, как смягчается его взгляд, стоит ему только посмотреть на Билли? Этим двоим достаточно просто находиться в одном помещении, и у тебя неизбежно возникает ощущение, будто ты отвлекаешь их от чего-то ужасно срочного.
– Знаю я твои пять минут, – снисходительно ворчит Билли и оставляет нас одних.
– Итак, обобщим факты, – говорит Седрик.
Я издаю стон:
– Пожалуйста, не превращай в научную работу мою личную жизнь, которой так неожиданно не стало. Сэкономь время на исследования своих камбал.
– Хрящевых рыб, – деловито поправляет он.
– Чего?
– Исследование, над которым я сейчас работаю, касается размножения европейских химер и скатов. Это хрящевые рыбы.
Я облокачиваюсь на холодильник.
– Когда-то у меня в меню стояли азиатские маринованные крылья ската. Пользовались популярностью. Может, мне снова…
– Ты. Чудовище. – Он смотрит на меня так, словно я
– О’кей, значит, никаких скатов на тарелках, оставим их в море. Не хочу, чтобы ты плакал. Все равно они были очень… хрящевыми.
– Я же говорю. Вернемся к нашей теме.
– Твою мать. Я думал, если взмахну этими крыльями скатов, ты обо всем забудешь.
Седрик безрадостно смеется.
– Но попытка неплохая.
Вероятно, у меня бы получилось, если бы речь шла не о Крис. Может, он никогда и не испытывал к ней настоящей любви, но ему на нее не плевать. Седрику ни на кого не плевать. Видимо, в этом его главная проблема.
– Я не хотел делать ей больно, – тихо и просто говорю я. Однако это пустые слова. Полые оболочки без содержания. Поскольку именно так я поступил. А в сухом остатке всегда остаются поступки, а не слова.
Вдруг Седрик делает то, чего еще ни разу не делал за всю свою жизнь. Он меня обнимает. А мне становится ясно, что я не имею ни малейшего понятия, когда вырасту, и вырасту ли вообще. Зато он уже давно оставил меня позади.
Несмотря на свои метр восемьдесят, он всегда был самым маленьким в нашем трио. Во всяком случае, так казалось. Люк гнал всех вперед. Я не давал Люку и Седрику перегрызть друг другу горло. Седрик был младше всех. Словно младший брат с выдающимся музыкальным талантом, за которым всегда требовалось присматривать, потому что этот мир грозил его уничтожить. И хотя вселенная явно не оставила попыток его сломить, постепенно она поймет, что проиграла.
– Она переживет, – заявляет он и похлопывает меня по плечу.
– Конечно. – Я выдавливаю улыбку. – Тот, кто пережил тебя, меня два раза переживет.
Он качает головой.
– Ты повел себя честно по отношению к ней, Сойер. Ничего ей не обещал. И закончил все, когда понял, что она не та, кого ты ищешь. Я прятался за депрессией, жалел сам себя и ждал, что грозы отпугнут Крис. Это… мерзко.
– Ты был молод.
– Мы все были, не так ли? Несмотря на мое кружение вокруг собственной оси, я уже тогда заметил, как ты разбираешься со своими проблемами. Ты всегда делал это правильно. В отличие от меня.
– О. То есть я никогда не ошибался, да? Ты был дрянным говнюком.
– И не горжусь этим. Но ты нормальный, Сойер.
– Услышать такое от тебя… Я тронут до глубины души.
– Смейся-смейся.
– Я абсолютно серьезен. – И он это знает.
На кухню заходит Оливия, берет один из бокалов и покачивает его, глядя на свет.
– Мне бы правда не хотелось сейчас критиковать профессионала, но разве правильно, что в напитках тает лед, пока мы сидим с пустыми стаканами?
Я забираю бокал у нее из рук и пробую слегка разбавившийся водой коктейль.